– Может быть, это был тот же резчик, который неправильно выбил дату на надгробии Марии де Бланшфор, – шепнул мне Скэбис. – Представляю, как все напрягались на этого дядьку, у которого явно была беда с цифрами.
Под конец нашей экскурсии по кладбищу Генри рассказал про небольшой деревянный крест, который раньше стоял у самой дальней стены. Этот крест отмечал не могилу, а место для будущего захоронения, купленное заранее.
– На кресте было имя: «Плантар», – объявил Генри в лучших традициях Орсона Уэллса. – Пьер Плантар купил этот участок, но впоследствии его не использовали. Плантар похоронен совсем в другом месте. Тем не менее он купил этот участок. Причем, когда покупал, оговорил очень четко, где именно он должен располагаться.
По словам Генри, если соединить прямой линией место, купленное Плантаром на кладбище, и церковь в Ренн-ле-Шато, эта линия пройдет точно через обелиск на крыше церкви Ренн-ле-Бэна и мегалит, расположенный на склоне холма между двумя деревнями. Раньше вершину этого мегалита венчало резное изображение человеческой головы. Местные называли его «La Tête de Dagobert» («Голова Дагоберта»). Однако Анри Буде зачем-то отломал голову и вмуровал ее в стену своего дома при церкви. В середине 1970-х годов каменная голова таинственным образом исчезла, но у Генри были ее фотографии – причем были с собой, и он пустил их по рукам, чтобы все посмотрели. Также он показал нам репродукцию рисунка девятнадцатого века: голова с мегалита, вид сзади. На затылке был выбит магический квадрат – SATOR, AREPO, TENET, OPERA, ROTAS, – точно такой же, какой мы видели в отшельнической часовне в ущелье Галамю два дня назад.
Информация требовала осмысления. Плюс к тому мне еще вспомнились муж и жена из Висконсина, которых мы со Скэбисом и Бельи привлекли к пикнику у Дрожащего камня (каковой камень на самом деле стоит неподвижно, и хрен его сдвинешь, но это так, к слову). Когда я чуть позже столкнулся с ними у запертой церкви, муж из Висконсина сказал, что здесь, на кладбище в Ренн-ле-Бэне, похоронен его прадедушка. А вдруг он не врал? А вдруг его прадед – Жан Вье? Я понимал, что это уже перебор, но все-таки примерно прикинул в уме, насколько оно совпадает по времени. Получалось, что в общем-то совпадает. Скэбис тем временем достал из сумки свой заслуженный «Код да Винчи», обложка которого медленно убывала с внешнего края, так что название читалось теперь «Ко да Винч», и пробормотал что-то насчет совершенно завернутой истории Ренн-ле-Шато, которая разворачивается по спирали, и каждый следующий виток получается еще загадочнее предыдущего.
– Мне нужны доказательства, непробиваемые, как камень а здесь нельзя доверять даже камням, – заключил он и направился к Бельи и Хьюго, которые стояли у дальней стены, на участке Плантара.
К тому времени, когда Джой загнала всех в автобус, Скэбис, Бельи и Хьюго заметно развеселились и всю дорогу хихикали, точно девочки-школьницы, хотя причину их неуемного веселья я уяснил, только когда мы приехали в Але. После ужина, когда мы уже допивали кофе, кто-то из группы подошел к нам со Скэбисом и, указав взглядом на Бельи, который беседовал с Генри на другом конце комнаты, доверительно сообщил, что «этот Ришар Плантар» на редкость приятный человек.
– Да, он у нас замечательный, – улыбнулся Скэбис, пнув меня под столом, чтобы я молчал.
Мы со Скэбисом постоянно прикалывались над Бельи, что он – вылитый Пьер Плантар.
– И тому есть документальное подтверждение, – каждый раз повторял Скэбис, имея в виду фотографию босса Сионской общины, которую я обнаружил в книжке в парижской лавке подержанной эзотерической литературы. Во время экскурсии по кладбищу в Ренн-ле-Бэне кто-то из группы случайно услышал, как Скэбис обращается к Бельи «мсье Плантар», и вместо того чтобы разъяснить людям, в чем тут прикол, Скэбис сделал большие глаза, оглянулся через плечо, вроде как убедился, что их никто не подслушивает, проговорил заговорщическим шепотом: «Только вы никому ни слова», и поведал им страшную тайну, что Бельи – сын Пьера Плантара. Отсюда и смех всю дорогу. Отсюда и быстрые взгляды, которые все члены группы украдкой бросали на Бельи во время ужина.