– Нет, нет, – сказал он. – Я просто задумался. Про Монсегюр, про катаров, про всю эту историю. – Он глотнул ртом воздух и вздохнул, глядя в сторону Le Champ des Brules. – Бедные, бедные люди. – Он покачал Головой. – Бедные люди.
10
Брентфорд
Мне было так странно, что я снова дома. Как-то даже не верилось, что я только что вновь побывал в Ренн-ле-Шато.
В первый раз я поехал в Ренн, не особо задумываясь. Что вообще-то на меня не похоже. Обычно я думаю обо всем долго и явно чрезмерно. Как это было с той мертвой пчелой на обочине. Я думал о ней непрестанно. Истолковывал это событие так и этак, искал в нем какой-то особенный смысл, изводил себя всякими домыслами. И в итоге решил бросить все от греха подальше. Собственно, это мое характерное поведение. Я большой мастер по части того, чтобы все бросить как раз в тот момент, когда надо хватать и держать. И что мы имеем в итоге? Дядьку за сорок при полном отсутствии семьи и детей, без постоянной работы и соответственно без постоянных доходов, отягощенного вяло текущим кризисом средних лет и смутно-туманными мыслями о переезде и/или обретении Святого Грааля. Любого Святого Грааля: моего личного, того самого из легенд – уже даже не важно, какого именно.
Что касается второй поездки в Ренн, то меня злобно вынудил Скэбис. Можно сказать, затащил обманом. Нет, я не снимаю с себя всей ответственности. Я уже большой мальчик и у меня есть своя голова на плечах. Что мне мешало проявить больше твердости в Париже? Что мне мешало сесть в поезд и вернуться в Лондон? Просто так получилось, что я был вынужден ехать. Не мог не поехать. «А вот представь: я поеду один, без тебя, и вернусь со Святым Граалем? – сказал тогда Скэбис. – Я даже не знаю, сможем ли мы оставаться друзьями. Ты этого хочешь? Конечно, не хочешь». Я знал, что он не вернется домой со Святым Граалем (я, конечно, больной на всю голову, но не до такой же степени), но мне достаточно было представить что он станет рассказывать в пабе… И он, хитрый перец, конечно же, знал, что мне будет гораздо приятнее быть активным действующим лицом этих рассказов, нежели просто пассивным слушателем. И он знал, что эти рассказы для него лично будут совсем не такими, какими они могут быть, если в них буду присутствовать я.
Я так думаю, с той минуты, когда Скэбис сунул мне в почтовый ящик информацию о предстоящем автобусном туре, Общества Соньера, он ни на мгновение не усомнился, что я поеду. Просто он ждал до последней минуты, пока я «созрею». И только тогда придал мне необходимое ускорение. Иной раз мне кажется, что Скэбис знает меня много лучше, чем я сам знаю себя, и лучше меня понимает, что этот затяжной «прикол» насчет поисков Святого Грааля сделался определяющим фактором нашей дружбы. Тогда я этого не понимал, но в то утро за завтраком в «Ша Нуар» наши с ним отношения достигли кризисной точки. Это был переломный момент. Не в том смысле, что либо-либо: либо мы продолжаем дружить, либо же разрываем всяческие отношения, – просто наша с ним дружба должна была перейти в новое качество, а вот в какое именно качество – это был еще вопрос. И когда я согласился поехать со Скэбисом в Ренн-ле-Шато, пусть даже и по «приколу» – надо же поддержать друга в его безумствах, – наша с ним дружба сделалась чуточку крепче, нежели наоборот.
Тем не менее я заставил его попотеть за его 150 фунтов.
Просто для устрашения организма.
После первой поездки в Ренн в начале лета я вернулся домой весь издерганный и нервный. Однако теперь я был искренне рад, что съездил туда еще раз – в немалой степени потому, что нам со Скэбисом действительно было что рассказать Роберту МакКалламу и всем остальным. На какое-то время Гарри с его мешковатыми шортами получил полукультовый статус в нашей «Гриффонской» компании. Вообще все «пехотинцы» из Общества Соньера были личностями выдающимися и во всех отношениях приятными – не говоря уже о Генри Линкольне, нашем вожде и учителе. Единственное огорчение: нам так и не удалось пообщаться с Аленом Фера в том объеме, в каком бы хотелось.
До теперешнего момента я как-то не принимал тайну Ренн-ле-Шато всерьез. То есть мне было действительно интересно. Меня всегда привлекала история, и мне нравилось разбираться в загадочных обстоятельствах жизни Беранже Соньера, Мари Денарно и Пьера Плантара, но для меня это было скорее развлечение. В отличие от того же Скэбиса. Я всегда чувствовал себя скорее примкнувшим, нежели активным участником событий – будь то получасовая беседа со Скэбисом на веранде или двухнедельное пребывание во Франции. Я нашел для себя занятие. От нечего делать. Говоря метафорически, я не рулил мотоцикл, а ехал на заднем сиденье. Ни во что не вникал. Часто не понимал, что вообще происходит. Засыпал в музеях. Впадал в паранойю в присутствии американских туристов и мертвых пчел.