Я же теперь живу в элитном районе, в самом центре Мингалоса – мегаполиса, единственного города на всей сухой территории, где население превышает три миллиона человек. Здесь всё по-другому: все люди заботятся о своём здоровье и долголетии.
Моя мама и младшая сестра Никса живут на окраине Мингалоса, в квартире одного из многоквартирных домов с гниющими подвалами. Там всегда сыро. Болотистая илистая тина насквозь пропитала район, в котором я родился и жил до переезда в центр. В нескольких километрах от нашего дома начинался редкий лес с солёным болотом. За ним растянулись десятки километров вязкой сероватой жижи. Она осталась с тех пор, как много лет назад озеро вышло из берегов и затопило всё в округе. Вода отступила, но влажность осталась.
Сейчас меня мало это волнует, я перебрался в район для богатых и надеюсь однажды вытащить из нищенских трущоб маму и сестру. Мама давно на себе поставила крест, она почти не следит за собой, хотя ей ещё нет сорока. На маму я повлиять не могу, да и не хочу, взрослых бессмысленно пытаться менять, они всегда будут себя считать правее детей. Никса – другое дело. Ей всего одиннадцать, она закончит школу только через четыре года. До этого времени у неё есть шанс даже попробовать поступить в один из колледжей. Их совсем немного в городе, и в каждом из них огромный конкурс. Все говорят, что из трущоб почти никто никогда не выбирается, но я же прорвался, значит, и она сможет.
Я одеваюсь, попутно кидаю взгляд на зеркальную стену, в которой отражается тёмная каменная плитка ванной, подхожу чуть ближе и смотрю на своё лицо, ещё помятое после постели. Моё тело стало выглядеть лучше, с тех пора как полгода назад я стал ходить в бассейн и посещать тренировки по прыжкам между тумблеров – препятствий с отталкивающим силовым полем. До этого я занимался чуть меньше года рукопашным боем, но он не способствовал наращиванию рельефа. Увеличивались только сила и быстрота мышц. Но пока бассейн и тренировки не формируют из моих ста восьмидесяти сантиметров костей, мышц, жира и кожи необходимого отражения в зеркале. Лёгкая сутулость не уходит даже от хоть и редких, но интенсивных тренировок по укреплению мышц спины в зале рядом с бассейном. Руки выглядят недостаточно крупными, но ногами я доволен. В детстве мне приходилось много бегать, поэтому они у меня достаточно проработанные и рельефные. Мне хочется видеть в отражении железный пресс, но до него ещё далеко. В Центральном округе Мингалоса почти все либо худые, либо спортивные и подтянутые. Здесь культ спорта и здоровья. Для четырёхсот тысяч жителей центра работают несколько громадных спорткомплексов.
Тёмные волосы непонятного цвета растрёпаны, они густые и непослушные. Мама в детстве мне говорила, что густые волосы нравятся девочкам. Единственное утешение. По правде говоря, я не был в почёте у девочек, потому что с восьмого класса много учился и работал, не расхаживал с задранным носом, донашивал вещи за сыном маминой знакомой из второго подъезда. Меня считали занудой. Сейчас из воспоминаний о том времени остались только волосы. Они всё так же растрёпаны с утра, но потом я их тщательно укладываю. Здесь, в центре города, нельзя ходить растрёпанным, за это могут даже оштрафовать. Здесь нельзя выглядеть неряхой и носить грязные вещи, тебя могут отправить в клетку для бездомных до выяснения обстоятельств. Здесь нельзя бранно выражаться или ругать руководство Корпорации, за это могут посадить в тюрьму. Это плата за красивую и сытую жизнь.
Здесь много еды, самой разнообразной и вкусной, аппетитной и сочной, растительной и животной, полностью генно-модифицированной.
Глава 2
– Трэй Коулмэн, пожалуйста, не забудьте сегодня явиться в зал обсуждений за двадцать минут до начала сеанса вашей работы, – растекаются в коридоре звуковые волны женского голоса из аудиораспылителя.
Как же странно слышать своё имя. Даже за несколько лет работы в главной Корпорации страны я так и не привык слышать его. Мне напоминают о заседании. «Там же совсем нечего делать», – уныло заключаю я. Каким-то чудом в четырнадцать лет я был зачислен на курс экспериментальной (так называемой) инновационной программы по нейронаукам. Я попал на год раньше, потому что поступил в школу в пять лет, а не в шесть, как остальные дети. Для меня это огромная удача. Я не из тех заевшихся городских пижонов, за которых смогли замолвить словечко или внести нужную сумму для поступления. За моё обучение платила Корпорация. Почти за всё в городе и в стране платит Корпорация. Они монополисты практически во всём.