Я отворачиваю голову и теперь смотрю прямо. Передо мной возвышается невероятных размеров, закрученная в двойную спираль, стремящаяся в самые небеса громада. Некоторые жители города называют её ДНК. Здание ДНК главное в ансамбле. Сегодня ДНК на месте, спирали неподвижны, значит, все в городе, даже президент Корпорации. Вдоль левой волнистой поверхности здания вертикально выстроены крупные белоснежные буквы PLASMIDA. Корпорация названа в честь кольцевых молекул ДНК, которые могут самостоятельно себя копировать.
Основная деятельность компании вращается вокруг производства генно-модифицированных растений и животных. После катаклизмов условия на уцелевших участках суши сильно изменились, климат сделался капризным и непредсказуемым. Пришлось выводить новые сорта растений и животных. По крайней мере нам так объясняли в школе, а потом и в колледже. Но Корпорация занимается не только этим. Несколько лет назад открыли отдел исследований мозга, в который меня приняли на работу ещё студентом. Именно туда я сейчас и направляюсь. Это здание-близнец справа от головного корпуса.
Я поспешно запускаю руку в нагрудный карман пиджака и нащупываю вытягивающий тепло металл цилиндрического жетона. Пальцы ощупывают поверхность на верхней грани цилиндра. Там красуются два витка спирали ДНК. Мои пальцы уже привыкли к этому рисунку. Если бы я был незрячим, то, наверное, узнавал бы этот символ лучше всех остальных. Вынув жетон, я бросаю не него беглый взгляд. Цилиндр влажный от пота. Почему я сегодня нервничаю? Обычное утро перед самым заурядным рабочим днём.
На входе стоят два металлических дройда с синтетическими вставками вместо суставов. Это последние модификации охранных боевых роботов. Они сканируют моё лицо. Этого не видно со стороны, но я знаю, что их датчики скользят по всем неровностям и шероховатостям моей кожи, анализируют цвет и форму зрачка, сопоставляют с хранящейся в базе данных информацией. Створки входных дверей растворяются, меня пропускают внутрь, и я прохожу дальше.
Передо мной восьмигранное ограждение с блоком для предъявления цилиндрических жетонов. Ограждения сложено из металлических перекладин, замыкающихся в единый периметр. В центре ограждения платформа с тремя лифтами. Несколько охранников о чём-то беседуют. Один толстяк, он явно злоупотребляет ГМО, и двое худых и поджарых. Самый полный стоит спиной. Услышав мои шаги, он разворачивается. Двое других кивают, натягивая улыбки и тут же горделиво запрокидывая головы.
– Доброе утро, мистер Коулман, – добродушно улыбаясь, произносит он. С его волос на лбу скапывает пот. Видно, что чрезмерный вес затрудняет теплообмен, охраннику нелегко в весенне-летний период, когда солнце нещадно прогревает всё здание. Системы кондиционирования работают только в верхних этажах, внизу их нет. Вероятно, в целях безопасности или по каким-то другим причинам.
– Здравствуйте.
– Как ваше настроение, мистер Коулман? – спрашивает тот же охранник.
Зачем он это делает? Какая ему разница, какое у меня настроение? Ему же абсолютно плевать, как и всем вокруг.
– Спасибо, хорошо, – спокойно отвечаю я, слегка поджимая губы.
– Вставляйте ваш жетон в этот проём, – произносит он и указывает ладонью на круглое отверстие с ярко-зелёным ободом вокруг на верхней грани полутораметрового цилиндрического блока. – Впрочем, вы и сами всё знаете, мистер Коулман, – словно почувствовав моё смущение и раздражение, добавляет охранник.
– Да, сейчас, – отрешённо отвечаю я и опускаю жетон в цилиндр.
Раздаётся одобрительный сигнал, и одна из металлических перекладин ограждения опускается вниз, открывая проход. Теперь я увижу свой цилиндрический жетон, только когда доберусь до своего отдела. По системе трубок он проследует прямо до самого рабочего места. Лифт сам меня отвезёт на нужный этаж, а потом закроет свои двери и спустится обратно вниз. В Корпорации не любят незваных гостей. Всё работает так, чтобы обезопасить здания от несанкционированного проникновения посторонних.
Лифт довозит меня до шестого этажа, и я слышу, как уже набивший оскомину знакомый женский голос объявляет: «Пять минут до начала собрания в отделе нейроморфных исследований».
Спокойно сворачиваю направо и двигаюсь в сторону переговорной, где мне не рады, здесь вообще никому не рады. Радость, грусть, печаль, веселье для многих из этих людей незнакомы. Их лица практически всегда отражают лишь одно – холодное безразличие. В помещении светло до неприязни. Эта белизна стен словно просвечивает тебя насквозь, утомляя глаза. Я начинаю часто моргать, окидывая взором присутствующих.