– Чей аналог?
– Компьютера. ПУАЗО – видели?
– Видел.
– Это тоже компьютер, только узкоспециализированный, для решения двух задач. – я вытащил бумажник и собирался положить его в бардачок, но руку перехватил Филин и сунул его к себе в портфель. Ладонью правой руки показал успокоительный жест: «Не дрейфь, прорвемся!». Решительный мужик! Летчик-испытатель. А испытывают меня. Но если что – гибнуть будем оба. Как в полете. И «золотого парашюта» у него нет. Арестован в сорок первом, расстрелян в сорок втором, когда казалось, что война полностью проиграна. Вместе с кучей интереснейших людей. Колонна, не останавливаясь, проследовала через Боровицкие ворота. Более чем странно, ведь мы пристроились по дороге. Машины сопровождения сворачивают в сторону, остальные три машины паркуются у Большого дворца.
– У меня пистолет в кармане куртки.
– Сдашь в гардеробе.
Лаптоп я положил в портфель Филина еще по дороге. Никаких заминок не возникло, нас сопроводили до кабинета. Власик шел вместе с нами. У секретаря мне пришлось передать свое удостоверение для записи. Филина он записал в гроссбух без каких-либо документов. Пришлось немного посидеть. Я в этом месте никогда не был, поэтому заинтересованно осматривал комнату, знакомую мне только по «плохим фильмам» последних лет. Большая часть из них снималась не в Кремле. Дорого берут, наверное, за аренду. Больше всего запомнилась лампа с зеленым абажуром, как у Ленина, на столе секретаря. Он был одет в зеленый френч незнакомого покроя. Похоже английский, из антантовских запасов. Больше никого не было. В двух углах торшеры и пепельницы рядом с ними. Несколько кресел и длинные ряды стульев вдоль стен. Портреты Ленина, Маркса и Энгельса и копия картины «Ходоки у Ленина». Буквой «Т» ковровая дорожка красного цвета.
– Проходите, товарищи.
В самом кабинете на окнах висят шелковые ламбрикены, жена все хотела такие завести, почти до самого низа. Окна высокие, и кажутся узковатыми. Есть и тяжелые бархатные занавески, но они прижаты к стенам по разные стороны проема, и служат чисто декорацией. Красного дерева столы буквой «Т», накрытые тяжелой скатертью. Высокие стулья, на которых мы и расположились.
Сталин внимательно осмотрел меня, заинтересованно покосился на планшет, и ноутбук, который вытащил из портфеля Филин и передвинул ко мне. Затем перевел взгляд на Александра Ивановича и сказал:
– Докладывайте, товарищ Филин.
– Мне доложили о прибытии в институт товарища Никифорова, из Новосибирска, в 22.55 13-го ноября по телефону. Звонил дежурный по институту капитан Казаров, которому я приказал утром провести его ко мне. Наш представитель на 153-м заводе носит такую же фамилию. (Это – мой дед, но мне об этом Филин не говорил). Позднее начальник 3-го отдела установил, что в 21.28 четверо часовых в северном крыле аэродрома зафиксировали сильный гром без свечения и две яркие светящиеся точки над лесом с западной стороны от начала полосы. Как раз над «коротышом» – старой взлетно-посадочной полосой для легкомоторных самолетов. Трое слышали сильный визг. Очевидно – тормозов. В 21.29 зафиксирован звонок в караульное помещение с вызовом разводящего от красноармейца Никольского на 4-м посту, который и задержал автомобиль с нарушителем. Самолеты и постройки не пострадали, нарушитель сопротивление не оказывал, предъявил вот это удостоверение личности, где написано, что предъявитель является главным конструктором Сибирского Научно-Исследовательского Института Авиации. Перед этим товарищ Никифоров показал с рук надпись на обложке и назвал свою должность вслух. Разводящий не придал значения тому обстоятельству, что в удостоверении обозначен 2013-й год изменения должности. Видимо не заметил, так как в месте проверки достаточно темно. Часовой устно передал о том, что он видел перед появлением автомобиля на летном поле. Все это мне стало известно вчера вечером в ходе расследования дела об утечке информации с территории НИИ о проведенных испытаниях нового двигателя. Источник утечки установлен. Это старший лейтенант Ягудин, дежурный по НИИ, которому я сообщил о том, что ухожу на испытания, там что-то новенькое, и буду не скоро. Дословно, товарищ Сталин. Бывший старший лейтенант арестован и находится под следствием.
«Через двадцать лет, наверное, будет писать мемуары, и говорить на каждом углу, что он – жертва кровавого режима!» – подумал я, но повода вмешиваться в разговор не было. Все доложенное имело объективную реальность под собой. А Филин продолжал доклад, немало удививший меня его объективностью и скоростью расследования.