Разумеется, при подобных обстоятельствах, пришлось избавиться не только от самих апокрифов, но и от первоисточников — все библиотеки древнего средиземноморья были сожжены, включая Александрийскую, где хранилось более полумиллиона рукописей. История не терпит свидетелей грязных дел — пусть даже и молчаливых свидетелей. К слову: книг оказалось так много, что христианские иерархи IV в. так и не смогли справиться с этой задачей до конца. В VIII в. им «помогали» дожигать библиотеку иерархи ислама (второй по численности из современных мировых религий). Им она тоже чем-то мешала — интересно, чем? Не происхождением ли кресто-спиральных символов раннего ислама?
Похоже, основатели христианства не были одиноки в своей привычке присваивать элементы древнейшей системы, искажать их и обращать к своей выгоде.
Самое смешное, что и древнейшие религии Баальбекска-Гелиополя были приготовлены по тому же рецепту «супа из топора» (где, как известно, есть все, что угодно, кроме собственно топора). Просто готовили этот баальбекский суп на несколько тысяч лет раньше, чем иерусалимский. А из чего его готовили — о том особый разговор.
Реконструкция первоисточников
В поисках древнейшей системы мы вынуждены шагнуть далеко за тот критический рубеж, где истории как бы нет — в т. н. «доисторические» времена. Есть лишь «объекты палеоискусства» — изображения. Начиная с эпохи среднего палеолита (50–60 тысяч лет до н. э.), они появляются везде — на предметах быта, на скалах, просто на земле — выложенные из камней. Они плоские, рельефные, объемные — какие угодно. Изображения зверей, людей и сцен охоты, абстрактные символы и фантастические существа, орнаменты и лабиринты, стилизованные женские фигурки и портреты, с художественной точностью передающие даже выражение глаз. Нередко это целые «картинные галереи» — множество изображений, связанных общей идеей. Создатели этих изображений очень мало отличались от нас — просто они жили на десятки тысяч лет раньше. Они также сталкивались с какими-то проблемами и как-то их решали (или не решали), каждый день и час совершая какой-то осознанный (или неосознанный) выбор из множества альтернатив. Они также мечтали и любили, радовались и огорчались. Они также чем-то восторгались в окружающем мире, а что-то в нем им категорически не нравилось.
И, разумеется, они задавали себе вопрос: откуда и зачем я пришел в этот мир и куда я уйду из него, когда придет время? Это — не только метафизический, но и чисто ПРАКТИЧЕСКИЙ вопрос — от ответа зависит любая постановка личностных целей. Одно дело, если жизнь — это короткий период от первого крика до дыма из трубы, а «до» и «после» нет НИЧЕГО. Другое дело, если ТАМ что-то есть (что именно — это уже другой вопрос).
Метафизические представления той эпохи (называемы обычно магизмом или пра-шаманизм) можно реконструировать путем сопоставления культуры палеолита и мезолита с современными архаичными культурами по сходным артефактам и мотивам ритуальных изображений. Метод очень логичный и весьма эффективный, но при одном условии: чтобы его применить, надо достаточно хорошо понимать современные архаичные культуры.
До середины XX в. историки представляли верования австралийских аборигенов, индейцев или эвенков как предельно примитивное поклонение идолам. Соответственно, эти же представления переносились и на метафизику палеолита. Когда В.Ларичевым была впервые показана аналогия между «картинными галереями» верхнего палеолита и структурой древнейшего пантеона Баальбека — Гелиополя (речь о котором шла выше), это было воспринято как курьез. Когда число открытых памятников мезолитической архитектуры (дольменов, менгиров, кромлехов) в одной только приатлантической Европе перевалило за 50000 (!), «серьезная» история хранила гробовое молчание.
Окончательный крах «исторических» воззрений на «доисторическую» эпоху наступил из-за маленькой статуэтки беременной женщины с гипертрофированными бедрами и грудью. Таких статуэток, названных с чьей-то легкой руки «палеолитическими Венерами» найдено великое множество. «Серьезная» история определила их как нечто, связанное с примитивными суевериями палеолитического матриархата. Это, однако, не помешало культурологам середины XX в. заняться «палеолитическими Венерами» всерьез — и вскоре было доказано, что эти неуклюжие трогательные фигурки являются центральным символом т. н. культа Матери Мира — невероятно древней проторелигии, распространной по всей планете в период ориентировочно с 40 по 10 тысячелетие до н. э. Об этом культе мы уже упоминали — в связи с апокрифическими Евангелие. «Серьезная» историческая картина «примитивных первобытных суеверий» опрокинулась, когда было обнаружено поразительное сходство между культом Матери Мира, и учением о Безначальном Дао (Tao). Это учение начало формироваться в начале 3-го тысячелетии до н. э. (основателем считается мифический правитель Хуан-ди) и имеет дошедшие до нас письменные источники — книгу перемен «и цзин» (приписывается Фу Си, 3-е тысячелетие до н. э.) и книгу «дао дэ цзин» (приписывается Лао Цзы, VI–V в. до н. э.). В работе Е.М.Чена, «Tao as a Great Mother and the Influence of Motherly Love in the Shaping of Chinese Philosophy» (Дао как великая мать и влияние материнской любви в формировании китайской философии), опубликованной в History of Religion 1974 г., декларируется чуть ли не идентичность Дао и Матери Мира. Другие авторы (М.Элиаде, М.Томпсон, Е.Торчинов) хотя и не столь радикальны, но также указывают на сходство этих мировоззрений до степени смешения.