Запомни: если и есть какие-то свидетельства, они указывают именно на тебя. Зидрикс пал от твоего меча. Ты уверен, что не оставил улик, которые выдадут твою причастность? Капли крови? Частички кожи? Свидетели, которые видели тебя в космопорту Бостирды в день, когда умер Зидрикс?
Скордж понимающе кивнул. То, как продуманно Найрисс заманила его в свою сеть, вызывало у него лишь восхищение.
– Дайте угадаю: файлы, которые Сечел нашел на заводе «Юксиол» и на базе сепаратистов, тоже указывают на меня?
– Сечел очень хорош в своей области. Даже эксперты не поймут, что он изменил файлы, – заверила его Найрисс. – Впрочем, несмотря на все улики, Император, возможно, поверит именно тебе, а не члену Темного совета. Но давай взглянем правде в глаза: чтобы гарантированно не ошибиться, он, скорее всего, убьет нас обоих. Предатель будет мертв – и не важно, кто именно. А я не думаю, что ты из тех, кто готов стать мучеником во славу Императора.
– Как же мы поступим? – спросил Скордж.
– Я должна убедиться, что ты окончательно уверовал в наше дело, – сказала Найрисс. – Заставить тебя молчать угрозами и шантажом вряд ли возможно. Когда мы наконец выступим против правителя, я хочу, чтобы ты был на нашей стороне.
– И как же вы намерены меня убеждать?
– Ты что-нибудь слышал о юности Императора?
Скордж покачал головой:
– Я даже не знаю, с какой планеты он родом.
– Мало кто знает. Император тщательно скрывает свое прошлое – ведь, если правда откроется, никто за ним не пойдет.
К собственному удивлению, Скордж заинтересовался.
– Он родился более тысячи лет назад, – продолжила Найрисс, – за десятилетия до Великой гиперпространственной войны с Республикой. Он провел свое детство на Нафеме – плодородной и цветущей аграрной планете в дальнем уголке Империи.
– Нафема? Никогда о такой не слышал.
– Тогда планета носила иное название, но сейчас оно забыто… как и сама планета. Император стер Нафему из всех исторических архивов и астронавигационных карт, чтобы скрыть улики своих преступлений.
– Преступлений?
– Забытые ритуалы древних и могущество темной стороны помогли ему обрести бессмертие. Но за вечную жизнь надо платить. Словами это описать невозможно – ты должен все увидеть сам. Только тогда ты осознаешь, какую цену был готов заплатить Император. Только тогда поймешь, почему его надо остановить.
– И как я найду эту забытую планету?
– Я отвезу тебя, – сказала Найрисс. – Ты увидишь все ужасы собственными глазами.
– А как я узнаю, что это не ловушка? – спросил Скордж. – Не очередной ловкий трюк, чтобы заставить меня исполнить вашу волю?
– Никак, – согласилась Найрисс. – Но разве у тебя есть выбор?
В ее словах имелся смысл.
– Когда мы отбываем? – спросил ситх.
– Терпение, повелитель Скордж, – сказала она. – Мы сможем отправиться только через несколько дней. Поездка будет долгой, и мы должны быть уверены, что Император ничего не заподозрит. Полет на Нафему карается смертью.
– Сечел полетит с нами?
– Нет. Это зрелище предназначено только тебе.
Скордж кивнул, про себя думая, не постарается ли советник отомстить ему за жестокий допрос.
– Теперь ты входишь в узкий круг приближенных, – заверила его Найрисс. – Сечел не посмеет напасть на тебя. Позаботься о своих ранах, – посоветовала она, заметив ожоги, оставшиеся после молний Дарта Зидрикса. – Затем возвращайся в свои покои и отдыхай.
Когда он уже собирался уходить, Найрисс вновь одарила его одной из своих нервирующих улыбок:
– Но ты, вероятно, предпочтешь спать с открытыми глазами. Так, на всякий случай.
Глава 13
Празднование победы клана Ордо продолжалось до поздней ночи. Шесть воинов – четверо мужчин и две женщины – пали в бою. Потери клана Джендри были в четыре раза больше.
Вила приказала собрать тела всех трех десятков погибших, чтобы предать их пламени огромного погребального костра. Реван понимал мотивы этого поступка: все убитые – друзья ли, недруги ли – были мандалорцами, павшими в бою. По традиции, все погибшие заслуживали похорон, достойных воинов, вне зависимости от клана, за который они сражались. Костер горел несколько часов, разгоняя темноту ночи и согревая лагерь, где братья и сестры павших воинов делились историями их подвигов. Песнями и пиршеством они чтили память погибших, одновременно оплакивая их смерть и восхваляя победу клана Ордо.
Эль тек рекой, но Реван ограничился одной кружкой. Джедаю позволили присоединиться к пиршеству, потому что он сражался вместе с кланом. Но хоть Реван и был знаком с традициями этого народа, мандалорцем он не был. Ему трудно было радоваться смерти товарищей, сколь бы почетной она ни была. Волновался Реван и о том, как поведет себя Вила теперь, когда знает, что он джедай. К счастью, она приняла его за простого мастера, покинувшего Орден. Если же его истинная личность раскроется, проблем не избежать.