Впрочем, они оставили его не пустым. Внутри лежал инфокрон – маленький куб, похожий на голокрон, с помощью которого джедаи и ситхи передавали свои знания будущим поколениям. В отличие от этого могущественного артефакта, инфокрон создавался без применения Силы и представлял собой обычный носитель информации.
Но джедай лишь мельком взглянул на куб. Его внимание полностью приковал другой предмет, лежавший рядом, – маска Мандалора. И как только он коснулся мандалорской святыни, его разум стремительно перенесся назад во времени – в тот самый момент истории, когда он побывал здесь в прошлый раз.
– Значит, Мандалор не лгал, – говорит Малак.
– А ты всерьез думал, что его последние слова окажутся ложью? – уточняет Реван.
– И что теперь?
– У нас есть доказательство, – звучит ответ Ревана. – Ситхи не вымерли. Их необходимо остановить.
– А что делать с мандалорцами?
– Без маски они ничто, – говорит Реван и кладет реликвию в пустую гробницу.
Воспоминание улетучилось, вновь окунув джедая в омут реальности. Он поднял маску так, чтобы Кандерус смог ее рассмотреть.
Здоровяк молча и медленно, будто в оцепенении, подошел к Ревану и практически бессознательно протянул руки к утраченному символу своего народа.
В этот момент, никем не замеченные, в зал вошли Вила и остальные наездники.
– Как ты посмел осквернить маску Мандалора своими погаными джедайскими руками! – рыкнула женщина, в одно мгновение разрушив чары, охватившие обоих искателей сокровища.
Подняв голову, Реван увидел, что она стоит у входа в гробницу, окруженная другими воинами. Все шесть мандалорцев целились в них из бластеров.
– Вила! Что ты делаешь? – воскликнул Кандерус.
– Положи маску и отойди от гробницы, – приказала она, игнорируя окрик мужа.
Медленно, чтобы никого не спровоцировать, Реван опустил артефакт в саркофаг.
– Авнер сражался на нашей стороне, – запротестовал здоровяк. – Он привел нас к маске Мандалора. И так-то ты его благодаришь?
В ответ на обвинения мужа Вила лишь рассмеялась:
– Кто бы говорил о предательстве. Ты отвернулся от своего народа. Ради чего? Чтобы спеться с мясником Реваном?
– Когда ты поняла? – не пытаясь отрицать правду, спросил Кандерус.
– Все было очевидно уже в тот момент, когда я поняла, что он джедай, – насмешливо ответила женщина. – Особенно это имя. Ты всерьез думал, что, поменяв «Реван» на «Авнер», сможешь обдурить нас?
– Дело не в нем, – возразил здоровяк. – Все из-за меня, верно?
Закусив губу, Вила промолчала.
– Я не собираюсь присваивать маску себе, – попытался убедить жену Кандерус. – Ты полноправный вождь клана Ордо. У меня и в мыслях не было бросать тебе вызов.
– Ты все еще не понял, – покачала головой Вила. – Это ты должен возглавлять нас, а не я! Ты был нашим величайшим воином, нашим защитником. Нашим героем. Когда Мандалор пал, именно ты должен был занять его место! – Она с грустью посмотрела на мужа. – А вместо этого ты бросил нас. Бросил меня.
– Прости, – едва слышно произнес Кандерус. – Когда клан распался, я был сломлен. Мне нужно было уйти. Я не знал, что еще делать.
– Ты мог остаться и помочь все восстановить, – настаивала Вила, но голос ее дрогнул, и рука, сжимавшая бластер, опустилась.
– Кин ветин, – ответил ей муж. – Я не могу изменить прошлое. Но теперь я здесь.
– Потому я и не сказала никому в лагере, – признала она. – Я не хотела разрушить твою репутацию, объявив всем, что ты связался с Реваном.
– Ты не сказала им, потому что боялась, что они поддержат меня, – парировал Кандерус. – Реван нам не враг. Больше не враг. Если бы не его помощь, клан Джендри стер бы нас в порошок. Без него мы бы никогда не нашли маску Мандалора. Реван заслужил быть нашим братом, а ты своим поступком можешь обесчестить клан!
– Нет, – продолжала гнуть свое Вила. – Ты ошибаешься. Клан Ордо может принять джедая, но не его. Кого угодно, но не его.
– Есть только один способ узнать. Мы должны все рассказать клану.
– Это не вариант, – заявила женщина, поднимая оружие. – Реван не уйдет отсюда живым.
– Тебе известна его репутация, – предупредил Кандерус. – Равно как и моя. Пусть вас шестеро, но вы всерьез считаете, что у вас есть шанс против нас обоих?
– Мы не собираемся убивать тебя, – возразила ему жена. – Только его.