– Это не тебе решать, – грубо отрезала капитан Ярри.
Скордж встал как вкопанный, и идущий следом солдат уткнулся в него. Повелитель ситхов раздраженно оттолкнул стражника, и два собрата последнего, шедшие по бокам, немедленно схватились за электропосохи.
– Отставить! – остановил их окрик капитана.
– Я повелитель ситхов и служу Дарт Найрисс, – напомнил ей Скордж. – Я приказываю отвести меня к Императору.
– Этого не дозволяется.
– Обстоятельства носят исключительный характер!
– Каким образом?
– Мои слова – только для ушей Императора. Я должен сообщить ему лично.
– Император не любит, когда его беспокоят.
– Он захочет это услышать!
– Если он посчитает твое дело пустяком, ты будешь наказан, – предупредила его капитан.
Спокойный, почти будничный тон, с которым она озвучила угрозу, гораздо сильнее действовал на нервы, чем самое подробное описание кары. Но Скордж не собирался идти на попятную.
– Это вовсе не пустяк.
Немного поразмыслив, капитан кивнула:
– Как пожелаешь.
Коридоры все время петляли, и Скордж старательно запоминал дорогу. Когда они с Реваном выступят против Императора, им понадобится во всех подробностях знать план цитадели.
В помещении, куда они попали, была огромная двустворчатая дюрастальная дверь.
– За ней – тронный зал, – пояснила капитан Ярри. – Там ты увидишься с Императором. – Она заглянула ему в глаза. – Даю тебе последнюю возможность передумать.
– Мое решение твердо.
– Тогда ступай один. Я не стану нарушать неприкосновенность тронного зала.
Она махнула рукой, и двое солдат сделали шаг вперед. Каждый встал у одной из массивных дверных створок. Мыча от напряжения, они распахнули створки внутрь, затем отошли и встали по стойке смирно спиной к стене у входа в тронный зал.
Скордж думал, что его обыщут или хотя бы попросят сдать оружие. Но Ярри и ее подчиненные просто стояли навытяжку и ждали, когда он пройдет внутрь. Они ничуть не тревожились, что вооруженный повелитель ситхов запросто получит аудиенцию. Это ли не говорило о безмерном могуществе Императора?
Эта мысль привела Скорджа в замешательство. Подобно Ревану, Император постиг Силу так, как Скордж и мечтать не смел. Возможно, у него случались видения, как у джедаев; возможно, он мог проникнуть в мысли Скорджа и мгновенно отличить правду ото лжи. Встреча с ним лицом к лицу могла оказаться самоубийством.
«Нет, – решил Скордж. – Если бы так и было, он уже давно бы почувствовал предательство Найрисс».
Пусть Император могуществен – он не всеведущ. Ему, однако, хватало ума и коварства, чтобы удерживать престол более тысячи лет – небывало долгое правление при всей жестокости и изворотливости политики ситхов. И Скорджу следовало поостеречься, чтобы ненароком не выдать себя.
Капитан Ярри и другие стражники по-прежнему терпеливо ждали. Конечно, им не раз случалось видеть подобное смущение гостей перед аудиенцией у Императора.
Собравшись с духом, Скордж шагнул внутрь.
Тронный зал был необычайно просторен – метров двадцать в ширину и по меньшей мере сорок в глубину. Сводчатый потолок начинался в полутора десятках метров над полом. Если не считать трона у дальней стены, зал был совершенно пуст.
Трон стоял на круглом постаменте нескольких метров в диаметре. Подойдя ближе, Скордж понял, что трон повернут к стене. Высокая спинка надежно загораживала того, кто на нем восседал.
Скордж сделал еще несколько шагов, и вдруг подножие сдвинулось, развернув кресло. И ситх впервые в жизни увидел Императора собственными глазами.
На первый взгляд в фигуре, сидевшей на троне, не было ничего необычного. Император был облачен в простые черные одежды, а капюшон полностью скрывал его лицо. Но Скордж чувствовал волны темной стороны, исходящие от него: они были такой силы, что сам воздух, казалось, шел рябью.
Император поднялся, и дюрастальные двери зала с грохотом захлопнулись. Скордж запнулся, но продолжил идти.
Достигнув возвышения, он преклонил колено и низко поклонился, устремив глаза в пол прямо перед собой.
– Встань, повелитель Скордж, – молвил Император. – Я слушаю тебя.
Скордж поднялся, обратив взор на фигуру, возвышающуюся перед ним. Император уже сбросил капюшон и открыл свое лицо: его глаза были черны, как сама пустота.
Зияющая тьма во взгляде Императора вызвала в памяти Нафему, и при этом воспоминании Скорджа бросило в дрожь.
Он пытался заговорить, но слова застряли в горле. Во рту внезапно пересохло, и Скорджа охватил приступ удушья. Он с усилием сглотнул, закашлялся и наконец начал свою речь.