Она съехала на обочину и остановила машину. Взяв в руки подарок, девушка разорвала оберточную бумагу и обнаружила, что это был альбом. Колби сразу узнала его и у нее на глазах выступили слезы. Маккензи подарила ей копию их выпускного альбома. Она всегда сожалела о том, что оставила свой в тот день на скамейке.
Колби открыла альбом и разрыдалась, узнав свой неуклюжий подростковый почерк на внутренней стороне обложки. Это была не копия. Это был ее школьный альбом. Тот самый, который она не видела с того памятного момента в раздевалке, когда она застала Маккензи что-то в нем пишущей. Колби раскрыла альбом на последней странице, просматривая записи от ребят, которых она едва помнила или не помнила вовсе и наконец нашла запись, оставленную там Маккензи.
Надеюсь, пройдут года и ты забудешь мое лицо и звук моего голоса, который часто говорил тебе жестокие и несоответстующие действительности слова. И если ты должна помнить обо мне что-то, то пусть это будет то, что я всегда буду сожалеть о том, что так и не набралась смелости признаться тебе в любви.
Маккензи Брент
Колби закрыла альбом и крепко прижала его к груди. Слеза скатилась по ее щеке, при мысли о том, что у Маккензи были к ней такие чувства. Она тоже влюблялась.
Сначала в мальчиков - только в колледже она осознала, что девушки вызывали у нее совсем другие чувства, чем мальчики. Да, еще в школе она считала Маккензи привлекательной, но думала ли она когда-нибудь о ней не только как о враге?
Она не знала. Какая-то часть ее была рада, что она не нашла тогда этот альбом. Наверное, она была слишком молода, чтобы понять сколько храбрости понадобилось Маккензи написать эти слова. Тем более, зная через что она прошла со своим отцом.
Дрожащими пальцами, Колби вытащила мобильный и пролистав входящие звонки нашла номер Маккензи. Звонок переадресовал ее на голосовую почту. “Маккензи, ты… можешь перезвонить мне, когда получишь это сообщение?” На всякий случай Колби продиктовала свой номер, прежде чем завершить звонок. Может быть, ей стоило сказать больше, сообщить, что она прочитала запись в альбоме. Нет, она не могла оставлять такое важное сообщение на голосовой почте, тем более, что его могла прослушать Сьюзан.
Колби снова открыла альбом и несколько раз перечитала запись Маккензи. Она провела подушечкой пальца по нарисованному внизу сердечку со стрелой, пытаясь представить свою реакцию, если бы она прочла это признание в семнадцать лет. Достаточно ли взрослой она была в то время, чтобы понять?
Зазвонил телефон и Колби от неожиданности вздрогнула. Ее плечи опустились, когда она не узнала номер, высветившийся на дисплее, это был номер не Маккензи.
“Колби? Я забыла зарядить радиотелефон прошлой ночью. Он сел. Я звоню с мобильного. Что-то случилось?” Голос Маккензи звучал тревожно, и Колби хотела успокоить ее, но когда она начала говорить из ее груди вырвалось только хриплое рыдание. Маккензи что-то сказала, но ее голос звучал где-то вдали, словно она прикрыла микрофон ладонью. Колби показалось, что она слышала голос Сьюзан.
“Колби, пожалуйста, успокойся. Что случилось? Ты попала в аварию? Ты ранена? Скажи мне, где ты находишься?”
Колби услышала как хлопнула дверь, а затем раздалось ругательство. “Колби, пожалуйста, скажи мне где ты находишься?” повторила Маккензи.
“Я на Пятом шоссе. Систерз Роуд,” удалось проговорить Колби сквозь глухие рыдания.
“Хорошо.” Маккензи вздохнула с облегчением. “Ты попала в аварию? Ты пострадала? Ты позвонила в 911?”
Колби глубоко вдохнула, пытаясь взять себя в руки и перестать плакать. Она не знала, что с ней происходило. Можно ли ощущать такое счастье и печаль одновременно?
“Я прочитала то, что ты написала в моем выпускном альбоме,” наконец выговорила она.
Макензи выдохнула. “Из-за этого ты так плачешь?”
“Да.”
“Можешь сказать почему?”
“Потому что, мне кажется, я всегда это знала, но была слишком напугана, чтобы что-то предпринять.”
Теперь и голос Маккензи звучал так, словно и она не сдерживала слез.
“То, что ты написала… прекрасно.”
“Это было глупо,” смущенно произнесла Маккензи. “Я прочитала все те любовные романы, которые забирала у тебя, в надежде найти там подсказку как сказать тебе о своих чувствах, но так и не набралась смелости. Да и к тому времени ты меня уже ненавидела.”
“Это самое красивое из всего, что мне когда-либо писали.”
“Колби, ты думаешь….”
“Да,” ответила Колби.
“Ты даже не знаешь, что я собираюсь спросить,” сказала Маккензи, но в ее голосе слышалось облегчение.