— Я еду к Стояновичу, буду завтра утром. Готовьтесь.
19 апреля 1998 года, Турция.
В этот мягкий и теплый по-весеннему субботний вечер во многих городах Турции люди, как всегда, отдыхали после рабочей недели. Более богатые предпочитали ночные рестораны, кто победнее — обычные кафе, где можно было заказать рюмочку, дешевое блюдо и посидеть с друзьями, поболтать о жизни, о заработке, о женщинах, о тревожной конфронтации с курдами, о войне в Боснии, вспыхнувшей с новой силой, и о сбитых сербами 17 самолетах НАТО. Казалось, ничто не предвещало особой тревоги в этот приятный вечер...
На набережной известного и популярного не только в Турции, но и в Европе курорта Анталья среди ярко освещенных ресторанов разносилась не только музыка, но и разноголосая речь, смех, гортанные выкрики. Море тоже было в огнях. В порту стояло много теплоходов, а левее гнездилось скопище белоснежных яхт. Стрелки часов на здании порта показывали 21 час 55 минут. И в это время в порту один за другим прогремели три мощных взрыва. Здание порта было разрушено, вспыхнул пожар. И вдруг вся прибрежная морская зона, где стояли яхты и небольшие корабли, вспыхнула, словно кто-то факелом прошелся по яхтам, стоявшим у пирсов. Стало понятно, что кто-то вылил в море бензин или нефть и поджег. В это же время раздалась целая серия взрывов на набережной. Телефоны городской полиции и пожарной охраны разрывались от перегрузки. Дежурный лейтенант Сулейман Акатель не успевал отвечать на донесения, поступавшие из разных концов города... Всего прогремело 26 взрывов в течение 30 минут. Они как бы шли от порта, где прозвучали первые три взрыва, а затем стали перемещаться на север города, в деловую часть. Пострадали три банка, четыре деловых клуба, шесть больших ресторанов, восемь кинотеатров, порт... Все силы полиции и пожарных города были подняты на ноги.
В Анталье в это время еще не знали то, что уже знали в главном штабе полицейского управления Анкары, а также дежурные в Министерстве внутренних дел страны. В этот вечер вся южная часть Турции оказалась в огне. Как выяснилось, в 21 час 55 минут взрывы прогремели во всех крупных южных портах Турции: в Искендеруне, Мерсине, Анталье, на западе в Измире, а также в городах юго-восточной части Турции — Диярбакыре, Тарсусе, Газиантепе, Малатье и других. Таким образом, Курдская повстанческая армия (КПА) начала борьбу за предоставление автономии шестимиллионному курдскому народу. На следующий день премьер-министр Турции Озал Марукан выступил по национальному телевидению с жестким заявлением, что правительство республики примет самые жесткие меры по уничтожению курдских террористов. Прозвучало и резкое предупреждение в адрес Ирана и Ирака за поддержку курдских повстанцев. Десятки тысяч курдов были арестованы в городах, где произошли взрывы, началось следствие. Правительство объявило трехдневный траур по всей стране.
Все мировые информационные агентства, пресса и телевидение широко освещали беспрецедентную по масштабам террористическую акцию в одном государстве, в одно время. Вообще террор в мире принимал все больший размах. Причем, от террора одиночек он перерос в массовый террор. Западные демократии пожинали плоды политики двойного стандарта по отношению к России. Когда на Кавказе банды чеченцев под руководством Дудаева захватывали целые поселки, когда подонки, называющие себя гордым народом, мужчинами, прикрываясь беременными женщинами и детьми, пытались диктовать свою преступную волю правительству России, когда целый народ стал жить грабежами пассажирских и товарных поездов, когда чеченцы по всей России занимались насилием, грабежами, рэкетом, — Запад призывал Россию решать все конфликты мирным путем при помощи переговоров, вывести из Чечни войска, как будто захмелевшие от пролитой крови, от безнаказанности бандиты способны понимать язык переговоров. Как будто милиция способна противостоять хорошо обученным бандам, вооруженным тяжелым оружием. Более того, Запад и, в первую очередь, Турция помогали чеченцам оружием, деньгами, обучали террористов, словно в горячечном бреду, потеряв разум и мечтая о великой Турции, зарились на кавказские и среднеазиатские республики бывшего СССР, забыв, что на дворе не XVIII, а XXI век. Видимо, восточный темперамент некоторых турецких политиков напрочь выбил их из колеи реалий и соблазн поскорее откусить, а еще лучше оторвать какой-нибудь кусок территории от ослабленной России затмил страх того, что всего каких-то двадцати ракет хватит России, чтобы превратить великую Турцию в пустыню...
Сейчас бумерангом к Турции возвращались плоды ее недалекой политики, презревшей советы своего великого сына Ататюрка. Правительство Турции еще не понимало, на пороге каких событий оно находилось. Руководство Ирана встречалось в 1997 году со своими оппозиционными лидерами курдских племен, живущих на севере страны, и заверило их, что они готовы выделить часть территории Ирана для создания самостоятельного курдского государства, если то же самое сделает и Турция. Ведь в Турции проживает в три раза больше курдов, чем в Иране. Курды поняли, что их самостоятельность зависит от того, смогут ли они заставить Турцию пойти на такие же меры. Ведь их в этом регионе живет более 10 миллионов человек. Почти год курды Турции готовились к весне 1998 года. Собирали деньги у соплеменников в Европе и на Ближнем Востоке, закупали оружие, проходили обучение у моджахедов Афганистана. Сейчас они располагали не тремя-четырьмя тысячами малообученных бойцов и слабым стрелковым вооружением, а подготовили практически 30-тысячную армию, а многие солдаты успевали повоевать в Афганистане, освоив тактику партизанской войны. Было закуплено много новейшей пластиковой взрывчатки, мин разного назначения, ручных гранатометов, ранцевых реактивных установок, минометов, крупнокалиберного стрелкового оружия. Курды решили применить новую тактику войны с турецким правительством. Они собирались перенести войну с гор в города Турции. Очевидно, учли опыт чеченцев в России, но забыли их печальный конец.
25 апреля 1998 года, Москва.
Сергей Борзов, аккуратно подстриженный, в черной кожаной куртке и тонком шерстяном свитере стоял на втором этаже аэропорта Шереметьево рядом с Михаилом Круговым, майором ГРУ, одетым, в отличие от Сергея, в элегантный темно-синий костюм и светлый плащ. Стоя у широкого окна, из которого, как на ладони, были видны садящиеся на полосу самолеты, они ожидали последнюю партию ребят из Боснии. Самолет Белград-Москва должен был приземлиться через десять минут.
Сергей невольно вспомнил 22 апреля, когда он с первой группой своих ребят приземлился в этом аэропорту. Встречал его Крутов, которого он не знал, но зато Крутов хорошо изучил фотографию Борзова и сразу узнал его в первом из спускавшихся по трапу. Тогда вся группа, быстро пройдя таможенный досмотр, благо ни у кого не было багажа, разместилась в микроавтобусе фирмы "Мицубиси" и уже через час они въехали в подмосковный закрытый пансионат ГРУ в районе Одинцово. Генерала Малинина в Москве еще не было — он должен был приехать 25 апреля, поэтому Сергей постоянно находился в контакте с майором Крутовым, который помогал им во всех вопросах.
В этот момент объявили посадку самолета, прибывающего рейсом 712 Белград — Москва. Они с Крутовым встретили ребят у трапа самолета. После братских объятий и рукопожатий, знакомства с Крутовым их провели через таможню к ожидавшему микроавтобусу. Приехав в Ясенево, Сергей сказал:
— Ребята, сейчас вас отвезут в Подмосковье, в пансионат, отдыхайте пока — все наши ребята там, а завтра вечером я присоединюсь к вам. Автобус укатил, а они с Крутовым вошли в подъезд 17-этажного дома, поднялись на третий этаж и позвонили в уже знакомую Сергею квартиру. Крутов встал перед самым глазком, чтобы его было видно, и в этот момент дверь распахнулась. Вихрастый, круто сбитый парень среднего роста пригласил их войти и, когда они вошли в холл, закрыл бронированную дверь. В этот момент в холл из соседней комнаты вошел Малинин. У Сергея отвисла челюсть. Малинин был в форме генерал-лейтенанта с большим набором орденских планок на груди. Преодолев волнение, Сергей по-военному доложил: