Убийства в подъездах еще не стали нормой, не выработали преобладания животного страха над человеческим любопытством. Поэтому через минуту лестничная клетка уже была наполнена соседями, а жена Белкина — Ирина — забилась в крике над телом убитого мужа. Через семь минут прибыл наряд ОМОНа, а чуть позже — и оперативная группа с Петровки, 38. Началась обычная, для таких случаев, рутинная работа следователей. К сожалению, никто из соседей убийцу не видел, и, спустя месяц, это дело положили в долгий ящик. Органы МВД запустили мотивировку убийства как разборку рэкетиров со служащим банка.
На похоронах Белкина было мало народа — узкий круг близких друзей, родственников и служащих "Росавиабанка". Жена покойного, вся в черном, медленно кивала головой, благодаря проходивших перед ней людей, которые выражали свое соболезнование. В числе последних подошел Александр Кравцов и, поцеловав Ирину в щеку, сказал:
— Ирочка, держись, ведь ты — жена офицера.. Я на днях заеду — поговорим. Все, что нужно будет сделать, я сделаю, не волнуйся.
И только сейчас память убитой горем женщины востребовала наказ мужа, который он ей дал еще два месяца назад. Видимо, предчувствуя возможность фатального исхода, он в конце 1995 года отдал ей маленький пакетик и сказал::
— Ира, если со мной что-нибудь случится, этот пакетик ты Должна отдать Саше Кравцову.
Ирина тогда расплакалась, допытываясь, что случилось, но Олег отшутился, мол, мало ли, вдруг под машину попаду или еще что. Но женское чутье улавливало тревогу и озабоченность мужа, которые она наблюдала в последние месяцы. Однако выпытывать у мужа причину угнетенности не стала, так как сверхсекретный характер бывшей работы мужа приучил ее не задавать лишних вопросов.
— Сашенька, ты обязательно заезжай к нам, мне надо отдать тебе одну вещь, ее Олег оставил для тебя, но вот трагедия эта вышибла из памяти эту просьбу, — сказала тихим охрипшим голосом Ирина, и слезы опять покатились по ее щекам...
Майор Александр Кравцов, еще будучи старшим лейтенантом "Альфы" КГБ СССР, участвовал в ряде операций в Афганистане, которыми руководил тогда майор Белкин. Олег Ильич сразу заприметил крепкого, с умной головой офицера, у которого был дар аналитика и организатора. Но самое главное — Белкин подметил, что молодой офицер не лебезит, не заискивает перед высшими офицерами, честный и к тому же очень надежный человек. Не было случая, чтобы Саша Кравцов не выполнил поставленной задачи или прокололся. Поэтому, вернувшись в 1988 году из Афганистана, Белкин, уже подполковник, забрал новоиспеченного капитана Кравцова в свою бригаду.
Совместная служба, правда, оказалась недолгой, так как в конце 1989 года часть офицеров "Альфы" отобрали и создали новое спецподразделение "Дельта", которое вывели из подчинения КГБ СССР. Это спецподразделение возглавил Белкин, правда, подбирали группу люди из ЦК КПСС, поэтому Олегу Ильичу не удалось включить в ее состав Кравцова, но они остались друзьями и, хотя редко, бывали дома друг у друга.
Спустя три дня, Кравцов решил заехать к Белкиным. Купив цветы и коробку конфет, он поехал к ним домой. Поднимаясь на второй этаж, где жили Белкины, Александр невольно представил, как здесь убивали Олега Ильича, но сколько он ни ломал голову эти дни, не мог понять, кому нужна была его смерть. Через несколько минут Александр уже сидел в уютной кухне, а Ирина суетилась, заваривая свежий чай. Старший сын Белкина женился в прошлом году и жил отдельно, а младший — Петька — учился в пятом классе. Ира поставила на стол вазочку с печеньем, разлила по чашкам чай и раскрыла принесенную Кравцовым коробку конфет. Но нахлынувшие воспоминания о муже вновь захлестнули ее сердце, и она горько заплакала. Потом вышла в ванну, умылась, немного успокоившись, прошла в спальню и достала из ящика тумбочки небольшой пакетик, запаянный в пластик, который оставил Олег для Кравцова.
— Вот, Саша, возьми, — сказала она, передавая Александру маленький сверточек.
Кравцов взял пакетик, положил его во внутренний карман и ненавязчиво, мягко стал расспрашивать Ирину о последних днях жизни Олега: не было ли угрожающих звонков, не рассказывал ли он ей о каких-либо "ЧП" с ним или о возможных конфликтах на работе.
— Саша, ты же его знаешь — дома он никогда не говорил о делах, да вы ведь все такие. Ничего подозрительного не было, хотя последние недели я ощущала в нем некоторую напряженность. Да, когда он отдавал мне этот сверточек для передачи тебе, то сказал, что это на случай, если вдруг с ним что случится. Я тогда расстроилась и начала расспрашивать его, но он отшутился, что, мол, вдруг под машину попадет,— Ирина не выдержала и опять заплакала.
Кравцов встал, подошел к ней и обнял за плечи. Она прижалась к нему, как бы ища защиты и утешения.
— Ира, не волнуйся, — успокаивал ее Кравцов. — Я пришлю строителей, они на всякий случай поставят вам металлическую дверь, хотя убежден, что убийство Олега — это нелепая трагическая случайность — его могли просто с кем-то перепутать. Убивают ведь в основном за деньги или когда что-то не поделили. Деньгами, сама знаешь, он не ворочал, делить ему было нечего, да и врагов у него ведь не было. Закрытость его прежней работы исключала такую возможность. — Александр вынул авторучку, вырвал листок из записной книжки, написал на нем номер телефона и передал его Ирине. — В случае любой тревоги сразу позвони по этому телефону — и через пять минут к тебе приедут. Я сегодня же предупрежу людей.
Он попрощался с Ириной и поехал на работу.
Приехав на Лубянку (еще не все сотрудники Первого Главного Управления (ПГУ) КГБ, преобразованного в Службу Внешней Разведки (СВР), перебрались в Ясенево), Кравцов поднялся в свой кабинет и, заперев дверь, сел за стол. Вынув лежащий в столе скальпель, он надрезал край пластикового пакета и развернул его. Содержимое состояло из небольшого хромированного ключика и нескольких листов бумаги, исписанных мелким почерком Белкина. Это было письмо, адресованное ему.
"Александр!
Скорее всего, ты читаешь эти строки, когда меня уже нет в живых. Близость конца я начал ощущать несколько месяцев назад, поэтому решил заранее подстраховаться и заготовить все на случай моей внезапной смерти.
Ты помнишь то время, когда "Альфу" в 1989 году частично общипали, и я ушел из подчинения комитета. Тебя тогда я не смог взять с собой, так как отбор людей вело ЦК. Нас тогда отобрали 62 офицера, в основном не имеющих семей. Семейных было только четверо, я в том числе. Из нашей группы создали единое спецподразделение под кодовым названием "Дельта", и мы поступили полностью в подчинение Политбюро, хотя непосредственно нами руководил генерал-лейтенант Коровин, служивший в ЦК КПСС, тот, которого нашли в начале сентября 1991 года застреленным в своей квартире.
Людьми же фактически руководил я, а помогали мне в этом подполковник Лакров и майоры Петренко и Сиволюбчик. С марта 1990 и по июль 1991 года мы занимались перевозкой золота и драгоценностей по спецхранам, которые были заранее подготовлены по заданию Политбюро. Видимо уже тогда окружение Горбачева знало, чем должно закончиться его правление для страны, и они начали готовить себе запасные позиции. Все эти полтора года мы практически были на казарменном положении. Только четверо старших офицеров на один день в неделю могли отлучаться домой, но под охраной. Более того, даже этот один день в неделю мы находились под неусыпным контролем. Думаю, тебе не нужно объяснять, какие расписки мы давали о сохранении в тайне характера нашей работы.
Работали мы только по ночам на двух десятитонных "уралах". Нас всегда сопровождали четыре колесных бронетранспортера, по два спереди и сзади, и "волга", в которой находились генерал Коровин и гражданские лица, очевидно, цековские работники. Всего мы вывезли 5040 ящиков золота по 80 кг в каждом, что по подсчетам получается 403,2 тонны. Золото вывозилось нами в Калужскую и Тульскую области.
В Калужской области было три спецхрана, один — под Юхновом, в шести километрах от города, другой — под Медынью, в пяти километрах на север от города, и в районе поселка Льва Толстого, рядом с Киевским шоссе. Возили мы по 120 ящиков в каждой машине и сделали в каждый пункт по три ходки, то есть в каждом пункте сохранено по 720 ящиков золота, или по 57,6 тонны.