На что я рассчитывал?! Я думал... смена панорамы Парижа и Эйфелевой башни на спокойные леса Пфальца в долине Рейна... романтика... восхищение моими способностями... Я думал сделать ей предложение... ведь я слышал ее согласие под гипнозом... Глупец! На самом деле тогда я просто подменил ее сознание своим и получил ответы, которые хотел услышать. Теперь же Кристина пришла в сознание. Она не на шутку испугалась и разгневалась. Ее возмутило мое поведение, устрашила моя власть над нею, над ее телом и разумом. Она назвала это насилием. Даже обвинила меня в том, что я загипнотизировал ее еще тогда, в Вене. Ее слова терзали страшнее тесака. Я вдруг оказался драконом, а не принцем. И полтора года счастья закончились тем, что я был вынужден вновь усыпить Кристину, чтобы сохранить в целости собственное сердце.
Я вернул Кристину в Париж, а себя в Вену, в дом часовщика, сохранившего за мной комнату. Меня обуревали чувства: гнев, сожаление, отчаяние, - но я никак не мог принять случившегося. Не хотел. И должно быть громко, потому что в дверь кто-то робко постучал. Очень кстати за дверью оказалась Эльза, и я, щелчком пальцев погрузив ее в глубочайший транс, с непоколебимой решимостью приказал:
- Сотри грань между моим сознанием и бессознательным!
Дело в том, что теперь я был уверен: погружая человека в транс я постепенно подменял его сознание своим и получал доступ к его бессознательной сфере, на самом глубоком уровне связанной с “библиотекой бога”. Поэтому я не мог достать до “библиотеки” с помощью самогипноза, ведь если я погашу свое сознание, то нечему будет взаимодействовать с бессознательным, я просто усну. Но если сознание и бессознательное больше не будут двумя разными полюсами, если они сольются в единое целое, то я получу прямой доступ к “библиотеке бога”.
Да, я понимал, что эта грань существует не просто так; понимал, что стирать барьер крайне рискованно; понимал, что могу раствориться в “библиотеке” и просто исчезнуть, но именно этого я в тот момент и не боялся, а кажется даже страстно желал.
Впрочем, это не важно, ведь у меня получилось!
Глава IX. Это война!
1933-1936 года. Из воспоминаний Стефана Гайста.
Я обрел колоссальную мощь, но скоро понял, что не имею ни малейшего представления о том, как быть дальше. Конечно, у меня была цель помимо получения доступа к “библиотеке бога”, а именно направить человечество по пути духовного, а не технического развития. Более того, первое, должно было послужить средством для достижения второго. Но вот к использованию-то этого средства я и оказался не готов.
Во-первых, сразу проявились границы моего могущества. Я был невероятно мобилен, но не вездесущ: я мог в одно мгновение переместиться в любую точку мира и даже других миров, в том числе воображаемых, но не мог полноценно присутствовать в нескольких местах одновременно. Я мог получить любую информацию, но не был всезнающ: все данные миров были для меня открытой книгой, но книгу эту приходилось еще полистать, у меня был только доступ к знаниям, но я не знал всего в единый момент времени. Я обладал невероятными возможностями, но не всемогуществом: я мог проникать в мысли любого человека, подменять их собой, внушать идеи, менять само мировоззрение, но как оказалось не мог изменить некоторых особенно принципиальных позиций, некоторых особо волевых людей. Я видел прошлое всякой вещи, но не мог его изменить. Я видел будущее, но лишь вероятное, поскольку оно могло меняться как из-за моего вмешательства, так и спонтанно, а потом также спонтанно восстанавливать или не восстанавливать нормальное течение, даже несмотря на мое вмешательство. Оно было непредсказуемо.
Я имел прямой доступ к “библиотеке бога” и почти неограниченные возможности, но не знал, как с ними обращаться. Мои жалкие попытки изменить направление развития человечества ни к чему не привели. Я словно стоял над муравейником и старался заставить каждого муравья по-отдельности двигаться в нужном мне направлении. Я двигал одних, а остальные жили своей жизнью. Я приводил в нужный мне порядок других, а предыдущие хаотично разбегались. И я, казалось, понимал, что тот же Бальтазар Ташко поступил бы иначе, - он бы разлил перед муравейником сироп и все муравьи побежали бы туда, или направил бы воздействие на всех, опосредовав его воздействием на одного лишь лидера, - но я никак не мог понять, как мне сделать что-то подобное, никак не мог определить правильную точку и метод воздействия. А еще я не мог предсказать его последствий порой даже на следующем шаге.