Моим спасением стала Эльза, дочь часовых дел мастера, который сдавал мне комнату во втором этаже своего дома. Эльза заболела, а дела у мастера шли из рук вон плохо, почему он собственно сдавал этаж внаем жильцам и, что важнее, не мог позволить себе врача для дочери. Он пришел ко мне. Я согласился помочь и вместе с ним спустился в комнату заболевшей. Девочка была разбита жестокой лихорадкой, а со слов отца ее уже несколько дней мучали ужасные головные боли.
Это был мой первый опыт лечения, и я попросил отца Эльзы выйти, чтобы полностью сосредоточиться на деле. Он с готовностью выполнил мою просьбу, очевидно не желая лишний раз становиться свидетелем мучении своей дочери от болезни и вероятно не менее страшного лечения. Признаться, пока мы спускались по лестнице я думал лечить Эльзу так как учили это делать в университете: не самым безопасным фенацетином или даже кровопусканием. Но когда открылась дверь ее комнаты и передо мной оказался не кожаный мешок крови и кишок, а живой человек, я взял себя в руки и понял, что это мой шанс.
Несмотря на внешнее спокойствие я был сильно взволнован. Я умел контролировать эмоции, иногда скрывал их, но никогда не подавлял. В них таится слишком много энергии, чтобы отказываться от нее, да еще и тратить лишнюю на ее подавление. И в тот день, как это ни парадоксально, я извлек из своего волнения достаточно сил для уверенности.
- Здравствуй, Эльза! - тихо сказал я, когда мы остались одни в ее комнате.
Девочка не ответила. Она была очень слаба, но я продолжил.
- Скажи, Эльза, во что ты веришь?
Она по-прежнему молчала. Однако на этот раз я уловил в ее болезненном взоре недоумение.
- В исцеляющую силу чего ты веришь, Эльза? - повторил я и взял ее руку в свою. Она была сильно напряжена и тверда как камень. - Моя вера универсальна, но мне важно понять, во что веришь ты, чтобы помочь.
И снова молчание, но теперь ее взгляд указал мне направление на столик рядом с кроватью.
- Фенацетин? - понял я, увидев на том столе упаковку из-под популярной микстуры от головной боли. - Но вера в лекарства тебя подвела, не так ли? А что никогда тебя не подводило, от чего тебе всегда становилось легче, к кому или чему ты всегда чувствовала безграничное доверие? К богу? К отцу? К матери?
Ее мать умерла года четыре назад, когда самой Эльзе было только девять и с тех пор она впервые заболела. Впрочем, об этом я узнал несколько позднее, а в тот момент я понял, что попал в цель, по ее глазам. Теперь я мог установить с ней тесную связь, особые взаимоотношения. Продолжая держать ее руку в своей, другую руку я положил на ее обжигающий жаром лоб.
- Закрой глаза, Эльза! - сказал я. - И представь, что моя рука - это рука твоей матери. Мой голос - ее голос. А теперь спи! - Я почувствовал, как мигом расслабилась и обмякла ее рука и, как бы от лица ее матери, нараспев произнес: - Спи малышка, усни, боль свою отпусти, мама тебя защитит, болезнь твою победит.
Моя рука буквально чувствовала, как с каждым словом остывает лоб Эльзы, а болезненное выражение ее лица прямо на моих глазах сменялось выражением едва ли не блаженства. Когда Эльза проснулась о ее болезни уже ничего не напоминало. Ее отец был до слез благодарен, а мне первый же опыт дал столь необходимые в моем деле уверенность в себе, в своих силах и своей вере.
С тех пор моя практика только ширилась. С подачи отца Эльзы у меня появились пациенты среди тех, кто еще не настолько отчаялся чтобы ложиться в публичные клиники, но в тоже время нуждался в лечении, а позволить себе частного врача не мог. Кроме того, на третьем голу обучения на факультете мне удалось попасть на практику в психиатрическую лечебницу. Да и с Эльзой время от времени я проводил сеансы.
Помогая больным, я извлекал пользу и для себя. Скоро мои знания и опыты простирались дальше, чем описывалось в книгах, которые я читал. Практика в лечебнице дала мне еще больший исследовательский материал и отличные рекомендации от главврача, с которыми я мог рассчитывать на официальную врачебную практику. И все же при всем при этом истинным подарком судьбы продолжала оставаться Эльза.
Установленная между нами во время лечения связь оказалась более тесной, чем я думал. Однажды я заметил, как при моем приближении Эльза впала в состояние, напоминавшее поверхностный транс и вышла из него только после того как я удалился на достаточное расстояние. Это наблюдение так озадачило меня, что я решил поэкспериментировать с состояниями Эльзы. Сначала я отмечал расстояние, на котором оказывал на нее такое воздействие, затем выяснял имеет ли значение прямая видимость и наконец силу этого воздействия.
- Эльза, - как-то вечером произнес я, находясь у себя в комнате. - Приди ко мне.