Мудак. Люцифер был великим ублюдком, сразу после Сатаны, из всех, кого знал Рев. Ревенант неделю праздновал после того, как Ресеф разорвал Люцифера на части и отправил его душу в Шеул-Гра. Теперь же, этот долбоёб собирался переродиться, и за несколько лет заменит Ревенанта, второго самого известного существа в Шеуле.
Если только…
Нет. Рев не станет об этом думать. Если он уничтожит Люцифера, о его пытках будут слагать легенды. Целые поколения демонов станут рассказывать истории о его страданиях, сидя за костром, на котором жарили бы болотных крыс.
Так что, нет, Ревенант не станет убивать Люцифера, если хотел жить.
Но вот если кто-то другой убил бы… Рев ухмыльнулся.
Ревенант не мог помешать, Люциферу родиться, но знал того, кто мог.
Глава 3
Операция Девы, с участием Призрака и его сводной сестры Джем, длилась десять часов. Блэсфим умоляла пустить её, но Призрак отправил её в «бокс», где она могла лишь пялиться через окно на происходящее. Блас не сомневалась, что мать находится в самых надёжных руках в мире, но терпеть не могла быть такой бесполезной.
Сейчас же, когда мать вывезли из операционной, Блэсфим с тревогой ожидала отчёта Призрака о проделанном.
Риз нашёл её в комнате для персонала около операционной, и в тот момент, как она увидела мрачное выражение на его лице, сердце ушло в пятки.
— Что? — выпалила она. — В чём дело?
Стетоскоп, висевший на шее Призрака, подпрыгивал при каждом шаге.
Как и все демоны секса, черноволосый доктор был невероятно красив, но это Блас могла оценить в любой другой день, кроме сегодняшнего.
Да так она и делала. Риз был занят, но Блэсфим же не слепая.
— Операция прошла хорошо, — ответил Призрак с ноткой сострадания в обычно невозмутимом голосе.
— Но?
Он сунул руки в карманы больничного халата.
— Я срастил её сломанную руку, зашил распоротый желудок, толстую кишку и печень, залечил ожог на ноге, но не смог применить свои исцеляющие способности. Что-то мешало моей силе.
— Знаю. — Блас опустила взгляд на позабытую чашку кофе в руке, и сделала глоток. Кофе оказался холодным, но так было хорошо ощутить его в глотке. — Она сцепилась с ангелом.
Призрак приподнял бровь.
— Это всё объясняет.
— Она будет в порядке?
Молчание. Оно длилось долю секунды, но этого хватило, чтобы кофе заледенел в животе.
— Не знаю. Я залечил всё, что мог, но оружие, которое использовал ангел, убивает её изнутри. На самом деле, оно поворачивает вспять моё лечение и делает только хуже, а это значит, что было применено особое оружие, такое как молния мрачного жнеца или нимб-нож.
А это значит, что этим орудовал особенный ангел. Особенный ангел, такой как Страж. Или, как утверждала Дева, Каратель — небесный специалист по уничтожению.
Такие специалисты умеют видеть сквозь чары и чувствовать то, что не могут обычные ангелы — например, ангельскую ДНК в том, в ком её быть не должно, — и являются врагом номер один для таких, как Блэсфим.
— О чём ты говоришь? — Блэсфим поняла, но ей нужно было это услышать. Сделать это настоящим, или она останется в выдуманном мире, где все счастливы-счастливы и её мама излечится сама, как это делают падшие ангелы.
— Она по-прежнему в опасности, — ответил Призрак. — Я поищу какие-нибудь варианты лечения, но сейчас нам остаётся только ждать. Прости, Блэсфим. Хотелось бы мне принести тебе хорошие новости.
— Спасибо, — как во сне ответила Блас. Её мозг отказывался воспринимать что-то после слова «опасность», оставив её дезориентированной. — Я… эм… хочу её увидеть.
— Конечно. — Призрак успокаивающим жестом положил ладонь на её плечо. — Если что-то понадобится, дай знать. Будь с ней столько, сколько тебе потребуется.
Она кивнула на автомате, но понимала, что дополнительное время брать не будет. Блас хотела погрузиться в работу, и пока её мать в больнице, она тоже тут останется.
Кроме того, она любила свою работу, всегда ощущала необходимость помочь, находясь по локоть в чей-то грудной клетке. Не существовало ничего, кроме спасения жизни.
Множество спасённых жизней могут вернуть одну утерянную.
Этот голосок в голове всегда заставлял её твёрдо держаться на ногах. Технически, она не забирала эту жизнь. Но кое-кто пожертвовал ею для Блас, и она об этом никогда не забудет.
У Блас не было сомнений, что из-за этого чувства вины она выбрала себе карьеру в медицине.
Оставив Призрака, она поспешила в послеоперационную, где её мать была подключена к аппаратам, с которыми Блэсфим справлялась с закрытыми глазами, но сейчас даже названия их вспомнить не могла.