Сейчас настал момент, когда Ревенант должен уйти, оставив брата гадать, получит ли он когда-нибудь ответы на вопросы о матери. Но она всегда хотела, чтобы Ривер знал правду об их рождении и её жизни.
— Найди Ривера, — шептала она, умирая. — Найди его, и станьте братьями, которыми и должны быть.
— Она была красивой, — произнёс он, ненавидя все те эмоции, прорвавшиеся в голос. — Даже с грязным лицом и скомканными волосами в плену она была прекрасна. — Ему, наконец, удалось поднести сигару ко рту и затянуться. — До десяти лет мы были в одной клетке. Затем меня забрали на работы в шахтах Сатаны, и я не видел её десять лет.
Хотя, он пытался. Миллионы попыток сбежать из шахт, миновать демонов с кнутами… и все проваливались.
И потом он узнал, что за каждую провальную попытку, за каждое нарушенное правило страдала мать.
— Ты вырос в клетке? — спросил Ривер. — По типу тюрьмы?
Рев рассмеялся.
— Тюрьма стала бы роскошью. — Кинув сигару на крышу, он растоптал её. — Знаешь, чего нам стоила еда и вода?
Ревенант всегда задумывался, почему испытывая голод или жажду, он начинал волноваться. Теперь, когда воспоминания вернулись, он понял. Они с матерью многие годы голодали. Он помнил, как мать молила дать еды, не для себя, а для него. И несколько раз она получала её, но оплачивала тем единственным, что могла предложить.
Своим телом.
И не только ради секса. Некоторые демоны любили пытки и кровь.
Ещё больше ужасных воспоминаний нахлынуло, отчего у Рева свело желудок. Он встал на четвереньки, и его вырвало. Как могли Небеса оставить её так страдать? Почему позволили одной из них так жить? Вынудить отдавать своё тело, чтобы прокормить ребёнка?
Быстрым и сильным потоком гнев смыл тошноту и несчастье, освобождая огонь.
Встав, Ривер наблюдал за Ревенанта.
— Ты сказал, что убил её.
— Рад, что ты не глухой. — Ревенант материализовал себе упаковку жвачки.
Ривер заскрежетал зубами так, что Рев услышал, как крошится эмаль, пока разворачивал мятную пластинку.
— Почему?
— Почему я рад, что ты не глухой? — спросил Рев, прекрасно понимаю, что ни об этом Ривер спрашивал. — Ну, тогда бы с тобой было сложнее общаться…
Вдруг, Ривер схватил Рева за отвороты куртки и приблизил к нему ангельское личико с оскаленными зубами и горящим в глазах огнём небесной ярости.
— Почему ты убил нашу мать?
— Небеса её убили, — выплюнул Ревенант. — Оставив её гнить в Аду, они подписали ей смертный приговор.
Ривер встряхнул его. Сильно.
— Но ты своими руками её убил. Расскажи об этом.
— Пошёл ты. — Рев оскалился на брата. — Я закрыл все эти воспоминания, и ни при каких, на хрен, обстоятельствах, не стану их выуживать.
— Я имею право знать.
— Разве? — Ревенант бросил Ривера, как мешок с картошкой. Брат пролетел по воздуху и врезался в одну из знаменитых горгулий, разрушив крыло. — А вот я считаю, что у тебя ни черта нет права лезть в мою жизнь. Ты меня бросил.
Ривер вновь оказался перед Ревенантом.
— Я бросил? Я младенцем был, когда меня на Небеса забрали. Как я мог что-нибудь сделать?
— Не тогда, — отрезал Ревенант, — а когда я пришёл к тебе на Меддиго. Когда сказал, кто я. Помнишь?
— Нет, — ответил Ривер с сарказмом. — Я не припоминаю, чтобы ты говорил, что ты мой брат и что ты убил нашу мать.
Рев не говорил «убийство», но чёрт, почему нет. Не важно, что мать молила о смерти и что он из жалости её убил. Вина поедала его, как яд.
— Ты на хрен взбесился, — заорал Рев. — Не стал дожидаться объяснений, вышел из себя от злости и слетел с катушек. И потому, что ты оставил меня, а сам отправился разрушать деревни и всё остальное, мы и потеряли память на тысячи лет. Из-за тебя, долбанный придурок. Из-за тебя!
Да, конечно, Рев и сам не безупречен, учитывая, что и сам кое-что уничтожил, но большинство гнева было обрушено на Шеул, а не на мир людей.
В сапфировых глазах Ривера мелькнул позор.
— У меня был плохой день…
— А, ну да, ты ведь только узнал, что породил Четырёх Всадников Апокалипсиса, а драгоценная Веррин тебе лгала. — Ревенант закатил глаза. — Ба-а-а. Я вырос в аду, и меня каждый день пытали. Видел, как наша мать испытывала неописуемый ужас. А твоей испорченной заднице всего лишь лгали. — Он ткнул Ривера в грудь. — Да пошёл ты, братец. Чертовски хорошо, что Небеса забрали тебя, потому как твоя изнеженная натура никогда не выжила бы в Шеуле.