Если, конечно, её рентгеновское зрение не решит вернуться.
Сосредоточившись, она попыталась, но кроме чётких кровеносных сосудов Гэтель ничего не увидела. По крайней мере, не глазами. Шрам на запястье Блэсфим начал жечь, словно по нему чиркнули спичкой.
Чёрт возьми! Неужели дар, который она чаще всего использовала в своей профессии, первым уйдёт?
— Я возьму кровь на анализы, — произнесла она, вставая, прежде чем кто-то начнёт гадать с чего это она сидит и таращится на живот Гэтель. — Пока я занимаюсь ими, почему бы тебе не закончить рассказ о течении беременности?
Гэтель глянула на Ревенанта, словно искала разрешения говорить. Когда он кивнул, она заговорила:
— Сатана нанял колдуна, чтобы при помощи заклинания ускорить развитие Люцифера. Поэтому у меня такой большой живот, но его развитие остановилось. Он должен был родиться уже взрослым.
Блэсфим замерла, обернув вокруг предплечья Гэтель жгут.
— Ты… ты ведь умрёшь.
— Оно того стоит, — мечтательно проговорила Гэтель. — Но Архангелы всё испортили своей попыткой поменять моего ребёнка и дитя Лимос. Всадница бы умерла, давая Люциферу жизнь, но Архангелы смогли бы его уничтожить. И единственный плюс в том, что я бы родила ребёнка Лимос, — она ухмыльнулась, открывая ряд острых зубов, — на вкус он был бы… милым.
Блас воткнула иглу в вену Гэтель сильнее необходимого. Падшая — самое психически нездоровое, чокнутое существо, с которым когда-либо ей доводилось встречаться. А Блас каждый день встречает чокнутых существ.
Пока кровь наполняла пробирку, Блэсфим посмотрела на Ревенанта, который стоял с таким же отрешённым видом. Видимо, всё ещё злился.
— Ты знал? — спросила она.
Ревенант опёрся ботинком о столб позади себя.
— Помнишь, Лимос привезли в больницу пару недель назад? Когда Призрак решил, что её ребёнок умер.
Как она могла забыть? Не каждый день Всадника Апокалипсиса привозят в ЦПБ.
— Тогда я тебя встретила.
Уголки его губ приподнялись в слабой улыбке.
— Ага.
Вероятно, он вспомнил, что попросил её отсосать ему. «Если ты ответишь, я позволю тебе отсосать мне».
Ладно, он не говорил это так, словно его член — это статуэтка Оскар или что-то такое, несущее в себе великую честь.
Он сказал, что позволит. Позволит ей!
Когда пробирка наполнилась, Блас зарычала на Рева:
— Ты такой придурок.
Ревенант поиграл бровями, даже несмотря на то, что злился. Настроение парня переменчиво, как ветер во время урагана.
— В любом случае, — продолжил он, словно рассказывал эпичную историю, — в тот день, какие-то архангелы решили поменять местами детей Лимос и Гэтель. Они провалились, но их попытка помешала заклинанию роста Люцифера. Что отразилось на Гэтель. Ну, и то, что Ривер её почти убил, а Архангелы обрезали крылья. Теперь она в ссоре с головой и выглядит так, как потрёпанная игрушка цербера. А Люцифер вдвое меньше, чем должен быть.
Блэсфим подразумевала, что Гэтель никогда собственно с головой и не дружила, но не стала высказывать вслух свои предположения, вынимая иглу из руки Гэтель. Крошечный прокол тут же зажил.
— И что же именно вы хотите от меня?
— Сатана хочет убедиться, что с Люцифером всё нормально.
— А ещё я хочу выжить при рождении, — вставила Гэтель сквозь зубы. — Сделай так.
— Разве ты не возражала, чтобы он родился взрослым?
— Это другое дело, если Люцифер родится ребёнком, ведь ему нужна будет мать.
Блэсфим удивлённо заморгала. Ей показалось, что Гэтель из тех мамаш, что оставят ребёнка в машине, пока будут развлекаться с парнями в баре.
— Почему у архангелов не вышло?
Ревенант вмешался в разговор:
— Потому что я заколдовал утробу Лимос, чтобы туда не мог проникнуть ни один ребёнок, кроме её собственного.
Гэтель облизнула губы.
— Ревенант такой милый прислужник зла.
Да, вероятно, так и есть. Он сказал, что ненавидит Гэтель, что мог бы её убить, но он сохранил жизнь Люциферу. Не важно, что он говорит, Блас стоит помнить, что он работает на Сатану, и что он из плохих.
«А ты прям образец правопорядка».
Нет, она была зачата в грехе и с самого рождения была погружена в двойное зло: кровь демона, кровь Фальшивого ангела — не добровольной жертвы. Но Блас давно выбрала жизненный путь, который возносил славу её отцу… и женщине, которой её мать должна была быть. Быть может, Блэсфим и родилась во зле, но отказывалась заполнять им свою жизнь.
— Ладно, — произнесла она, желая убраться отсюда, — думаю, этого хватит. Гэтель, твоя диета отвратительна. Прекрати есть младенцев, и питайся зеленью.
Гэтель вздёрнула подбородок.
— Люциферу нужна кровь.
Блэсфим упёрла руки в бёдра.
— У тебя под глазами мешки, кровь слишком тёмная, а на щеке видны ужасные, синие вены — всё это признаки нехватки витамина А и клетчатки. Ты в курсе, что нехватка витамина А делает с беременными падшими? Их дети рождаются огромными и с врождёнными дефектами. — Какая ужасная ложь, каждое слово. Блас понятия не имела есть ли у Гэтель недостаток чего-нибудь, и ей плевать. Хотя, она хотела прекратить поедание младенцев. — Дело твоё. У тебя ещё три месяца, а ребёнок уже большой.
Блас повернулась к Ревенанту и отвела его в сторону.
— Ты не полностью был откровенен насчёт Гэтель и ребёнка. — Она судорожно вдохнула, готовясь к реакции Ревенанта на то, что собиралась сказать. — Я думала, что ребёнок будет эмим, а не вирм.
— О, проверка драгоценной этики?
— Нет, но сознательно пойти на дело с вирмом — смертельный приговор.
— Так и должно быть, — мрачно проговорил он, и его голос пробрал Блас до самых костей, сметая все вопросы на эту тему. — Но, очевидно, этот случай уникален. Не уверен, что Люцифер будет вирмом, так как Гэтель лишили крыльев во время беременности. Люцифер может родиться эмимом или чем-то ещё. Вирмимом. — Он усмехнулся. — Гляди, как прикольно совмещается вирм и эмим: вирмим.
— Может, потом сообщишь Вебстеру свой новый термин? — Блас указала на Гэтель, которая пальцами расчёсывала свои колтуны. — Я настоятельно рекомендую отвезти Гэтель в ЦБП на УЗИ и амниоцентез (пункция плодного пузыря — прим перев.). — Блас очень нужны эти стволовые клетки.
— А у вас нет портативных?
— Есть, но…
— Хорошо. — Изящным движением, Ревенант оттолкнулся от столба. — Ты можешь захватить такой в следующий раз.
— Я не приду в следующий раз. — Блас собрала оборудование в сумку и встала, надеясь, что он внемлет её требованию. Уж лучше, чтобы Ревенант перенёс Гэтель к ней, чем вернуться в этот ужас. — Если хочешь УЗИ, приведи её в клинику, как обычного пациента. И как только процедура будет сделана, я заканчиваю с ней, тобой, с… — она обвела рукой помещение, — этим.
Низкое, возбуждающее мурлыканье Ревенанта эхом отразилось от стен пещероподобной комнаты.
— Нет, Блэсфим, между мной и тобой ничего не кончено. Ни в коем случае.
Глава 6
Ревенант проследил за тем, как Блэсфим закинула на плечо сумку с медицинскими принадлежностями, и если бы её глаза были лазерами, от Ревенанта сейчас осталась бы горстка пепла. Его маленький Неистинный ангел дико разозлилась. Боги, а в ярости она так дико горяча. Рев с удовольствием будет давить на эти кнопочки и, по ходу, у неё таких много.
Блас двинулась к нему, её бёдра покачивались, а груди подпрыгивали при каждом шаге. К тому времени, как она остановилась перед ним, Рев был твёрже скалы.
— Можешь вернуть меня в больницу, — нарушила она молчание. — Мне нужно занести в лабораторию образец крови.
— У меня есть идея лучше. — Рев взял её за руку прежде, чем Блас удалось отвергнуть его, как в прошлый раз. Чёрт, тогда было больно. Ревенант не хотел повторения. — Давай перекусим. Я знаю здесь, в Шеуле, хорошее местечко. Бургеры там — нечто.
Блэсфим поморщилась.