Дева пожала плечами.
— Может это, а может и то. Не важно. Я должна была рассказать всё раньше, но пыталась защитить тебя. Поэтому сказала, что твой отец умер ещё до того, как ты появилась на свет. Не хотела, чтобы ты тратила время на его поиски, только чтобы столкнуться с тем же негативом, что и я. — Она подняла голову. В её глазах стояли слёзы. — Я любила его, пала ради него, а он нас бросил.
Дева и половины не знала, и не должна узнать. Блэсфим скроет от неё историю Ревенанта о том, как отец готов был предать бывшую и дочь.
— Мне жаль, мама, — прошептала она.
Дева вскочила на ноги.
— Не смей меня жалеть. Я не была невинной и заслужила свержение с Небес. Я приняла всё произошедшее. — Она ткнула пальцем в грудину Блас. — Так что не надо жалости. Почему ты тратишь время на это? Ты должна готовиться к церемонии Неистинного ангела…
— Сколько раз я должна сказать, что не стану этого делать? — Блэсфим, не сделав и глотка, выбросила стакан в мусор. — Я кое-что другое придумала. Ты не обрадуешься, но таков мой выбор.
Глаза Девы опасно потемнели.
— Дочь, — прорычала она. — Что ты удумала?
Легко это не пройдёт.
— Истребитель, — проговорила она. — Его зовут Ревенант. Он — Сумеречный ангел. И он знает обо мне всё.
— Он что? — От крика Девы картины на стенах и анатомические модели задрожали. — Откуда? И какого хрена ты стоишь здесь, будто это какая-то ерунда, а не бежишь прятаться?
— Оттуда, — сказала Блас, — что я ему сама сказала. И… я типа сплю с ним.
Её мать, всегда сильная, побледнела… и потеряла сознание.
Глава 28
Стянув пробирку в лаборатории ЦБП, Ревенант материализовался у дома Танатоса. Раз уж он пришёл просить услугу, будет действовать аккуратно, а не выскакивать нежданно-негаданно. Настроившись на противостояние, он постучал. Спустя минуту, дверь открыл Танатос с пустым выражением лица, хотя татуировка скорпиона на шее подрагивала.
— Чего тебе? — проворчал Танатос. — И с чего это ты стучишь?
— Ты бы предпочёл, чтобы не стучал?
— Нет. Не важно. — Тан вышел наружу и закрыл за собой дверь. — Ну?
М-да, это будет нелегко. С Всадниками всегда тяжело вести дела.
— Мне нужно одолжение.
Танатос скрестил руки на груди.
— Да ладно?!
Да… очень тяжело. Но ему нужно защитить Блэсфим. Если она сможет замаскироваться под демона другого вида, Сатана не сможет найти её, и Ревенант сделает всё, ради этого.
Даже если это противоречит правилам Наблюдателя.
— Мне нужна кровь.
Тан выгнул светлую бровь.
— Слышал о банке крови?
— Мне нужна твоя кровь.
Тан выгнул вторую бровь.
— Я собираюсь отказать, но прикола ради, скажи, зачем?
Ревенант стиснул зубы, пытаясь сдержаться. Он пришёл по-хорошему.
— Она для одной женщины, которая умрёт без неё.
— Ха. — Танатос повернулся к двери. — Хреново. Пока, дядюшка Рев.
Схватив Тана за плечо, Ревенант развернул его обратно. Он был готов умолять, но, при необходимости, будет драться. Всё против правил.
— Ты сказал, что я не знаю, что такое семья, — проговорил Ревенант, — и был прав. До этого момента, не знал. Но эта женщина — моя семья.
Танатос прищурил бледно-жёлтые глаза, обдумывая слова Рева. Но когда изогнул губы в ехидную усмешку, Ревенант понял что проиграл.
— Прошу, Танатос. — Чёрт, как неприятно умолять. В последний раз он молил, когда ещё мама была жива. Тогда он просил не бить её. Когда Сатана даровал ему силы, он убил каждого демона, коснувшегося его матери, кроме Люцифера, который был сильнее.
— Она всё, что у меня есть, — признался он, потому что чёртов Всадник не двигался с места.
За исключением того, что Блэсфим с ним ненадолго. Как только она замаскируется, он больше её никогда не увидит, потому что не мог рискнуть, привести короля демонов к её порогу. Реальность обрушилась на него, как саванна смерти, холода и клаустрофобии, и Ревенант старался сдержаться, а не развалиться прямо здесь перед одним из Всадников Апокалипсиса, который с удовольствием за этим понаблюдает.
— Приведи Гэтель, — протянул Танатос, мягче, чем прежде, — тогда поговорим.
— Не могу. — Он хотел бы, если это означало безопасность для Блэсфим. Но раз уж Гэтель привязана к комнатам, Ревенант не мог её вывести.
Танатос пожал плечами.
— Тогда я не могу дать тебе свою кровь.
Из-за паники контроль Рева улетучился. Всадник не собирался честно играть, а Ревенанту это меньше всего нужно.
— Проклятье, Танатос! — Из-за крика Ревенанта, откуда ни возьмись, появился Куджо. Зверь кинулся на Рева сзади, толкая на Танатоса, и тут же двор превратился в пятно стали, зубов и когтей. Боль обрушилась на Рева со всех сторон, пока пёс рвал его на части, а Танатос резал и рубил косой, предназначенной, чтобы лишать конечностей любое существо. Рев практически тут же излечился, но это не значило, что каждый укус или рана не приносили чертовски много боли. Он ударил молнией Куджо, обуздав в последний момент силу, чтобы не убить зверя. У него и без того ужасные отношения с Танатосом и его семьёй, а если убьёт питомца Логана, станет ещё хуже и возврата не будет. Никогда.
Куджо взвизгнул и упал в нескольких ярдах возле каменной стены. Чертыхаясь, Танатос взмахнул косой, готовый снести верхушку черепа Ревенанта, но в последнюю секунду, Рев успел увернуться. В момент, когда Танатос возвращал равновесие, Ревенант вмазал ему кулаком в нос. У Тана хлынула кровь, и это всё, что нужно было Реву. Вытащив пробирку из кармана, он схватил Всадника за горло и прижал к земле. Пока Тан чертыхался и брыкался, Рев собрал кровь в пробирку и, закрыв её, отстранился.
Он только что нарушил главное правило. От осознания этого у него кружилась голова, а дышал он так, будто пробежал марафон, вероятно, поэтому и не почувствовал опасности. Он едва услышал тревожные звоночки, прежде чем невидимая сила подняла его в воздух и кинула в ту же стену, что и цербера. Вот только Ревенант пролетел сквозь неё, ломая кости и кирпичи. Он тяжело приземлился на землю, стеная от боли срастающихся костей. Перед ним появились Ривер и Харвестер, и на лицах обоих сверкала маска ярости.
Они оба направили в него потоки силы: Харвестер огонь, а Ривер сотрясающую волну, отчего у Рева лопнули барабанные перепонки, органы превратились в желе, а кожа сгорела. Ревенант закричал от боли, перед глазами всё потемнело, потому что глаза лопнули.
— Я предупреждал тебя Ревенант, — прорычал Ривер. — Предупреждал, что если навредишь моей семье, я приду за тобой.
Когда его тело восстановилось, они вновь направили в него силы, и это повторялось и повторялось, продлевая агонию. Каждой унцией концентрации, что у него остались, он представил Блэсфим, вытянул из памяти её лицо в форме сердечка и ярко-голубые глаза, желая перенестись к ней.
* * *
— Твою же мать!
— Какого хера?
— Бляха, опять?!
Заслышав какофонию голосов, Блэсфим подняла взгляд от кучи мусора, которую намела в кафетерии и, ахнув, уронила метлу, ошарашенно смотря вперёд. В центре кафетерия, на одном колене стоял Ревенант, раскрыв крылья, но в этот раз они были опалены, а по его лицу и телу текла кровь. От лоскутов одежды тонкими струйками вился дым, когда Ревенант поднялся во весь свой впечатляющий рост.
— Ревенант! — Она подбежала к нему. — Что случилось? Ты в порядке?
Он раскрыл ладонь, на которой лежала пробирка с тем, что Блас посчитала кровью.
— Танатос… отказался сотрудничать.
— Господи, Ревенант, — сказала она. — Мне так жаль…
— Всё в порядке. Ничего такого, с чем бы ни справился. Я уже почти излечился.
— Я не о ранах говорила.
Он вперил взгляд тёмных глаз в неё, и в следующие тридцать секунд, Блас думала лишь о том, что из всех женщин, на которых он мог вот так смотреть, он выбрал её.
— Не надо сожалеть, Блэсфим. — Его голос был пропитан горечью. — Какие бы последствия я не заработал, с радостью их оплачу.