Тамара Шатохина
Реверанс со скальпелем в руке
Пролог
Дверь приоткрылась, впустив сноп света из ярко освещенного коридора, и в палату вошли две женщины в медицинских костюмах. Одна из них чуть задержалась у входа, потом щелкнула тумблером, включая основные лампы и направилась прямо к койке… не совсем правильное определение — специальной медицинской кровати, вмонтированной в аппаратурный блок. Кровать-кресло — оборудование из последнего ряда медицинских разработок: электрическое туалетное устройство, функция переворачивания больного, противопролежневый матрас, комплект для мытья головы, удобно устроенное судно, надкроватный столик…
Есть в этом мире такие вещи — специальные, продуманные и очень дорогие, при мысли о возможности воспользоваться которыми нормальный человек покроется холодной испариной.
— Сейчас я выключила камеру, но потом она будет включена постоянно. На пост картинка не передается, но просмотреть ее можно в любой момент.
— Да, это мне понятно… — внимательно осматривалась вокруг высокая и крепкая, лет тридцати на вид, медсестра.
Ее взгляд быстро обежал крашеные в бледно-салатовый цвет стены палаты, кушетку в углу возле двери, тихо гудящий и мерцающий слабыми огоньками индивидуальный монитор для контроля гемодинамики, кислородный концентратор, электронную капельницу… и остановился на щуплом женском теле, лежащем на кровати. Почти плоская грудь слабо и часто вздымалась под простыней, лицо было спокойно… как во сне. Вспомнились скупые факты инструктажа — тридцать шесть лет, алиментарно-дистрофическая кома стабильно почти четыре месяца. Прогноз? Скорее, сомнительный, чем благоприятный.
— А рефлексы? — не отводила она взгляда от впалых щек, острых скул и темного ежика коротко стриженных волос на голове больной. Короткие — отметила для себя — легче будет мыть.
— Все, присущие коме средней тяжести… мозг жив. Но да… будьте внимательны, как обычно возможны судороги тянического типа и остерегайтесь апноэ, — отозвалась старшая медсестра отделения, — Светлана, вас рекомендовали, как грамотного работника с большим опытом ухода за тяжелыми больными. Специалиста только такого уровня и нанял бы сам Шония. Не подведите меня.
— А ваш — местный персонал? — осторожно поинтересовалась медсестра.
— Девочки загружены до предела, недавно еще одну забрали, — расстроено отметила женщина, — я вот на пенсию собралась да так и собираюсь уже третий год. Вот за это все, — коротко кивнула она на окружающую обстановку, — платит сам Георгий Зурабович.
— Так женщина — его родственница, — понимающе кивнула медсестра.
— Нет… можно сказать — любовь всей жизни, — медленно протянула старшая и, будто очнувшись, опять ровно и спокойно объяснила:
— Это я так… чтобы вы понимали уровень ответственности. Если, вернувшись из поездки и просмотрев записи… да просто обнаружив в состоянии Маши признаки ухудшения…
— Ни в коем случае! — возмутилась новая сиделка, — ничего такого не будет. В смысле — все, что от меня зависит, — уточнила она.
— Хорошо, очень надеюсь, что не подведете меня. Да, — вспомнила она, — вот тут — в контейнере очищающие средства, мази и салфетки. Так… что еще? Все протокольные процедуры проводить неукоснительно. Помните о видеосъемке?
— Людмила Андреевна… ну, могли бы уже и не напоминать, в конце-то концов! — обиделась медсестра и уточнила для себя: — Так это его жена?
— Нет… жена жива и здорова. А Маша работала сначала в травме, потом здесь, — задумалась она, подсчитывая в уме: — Пятнадцать лет… почти пятнадцать. Она операционная сестра. Лучшая в области бригада — Шония… Антон Гришин анестезиолог, тоже очень грамотный, Маша — всегда собранная, спокойная, дисциплинированная. И ассистирующий… тут всегда куча желающих, но на сложных всегда работали со Станиславом Олеговичем. А вы тоже, наверное, слышали об этих уроках Шонии?
— Нет, если честно, — не смутилась медсестра, — не мой круг интересов. А сейчас с кем он оперирует?
— А сейчас… свято место… — пожала полными плечами старшая, — сейчас включу камеру. Еще есть вопросы?
— Просто любопытство не приветствуется? — осторожно улыбнулась медсестра.
— Вы о том — была ли она его любовницей? Нет, не была. Это вообще… долгая история. Уверена — девчата вам расскажут. Но ничего не должно влиять на ваше отношение к своим…
— Да что ж вы так не доверяете мне? — возмутилась медсестра.
— Да не в этом дело, — старшая опустилась на стул в ногах кровати и печально посмотрела на больную: — Просто я и сама переживаю. Не знаю… все в руках божьих, как говорится. Вас и наняли пока только на месяц, а там уже видно будет. Но все не так безнадежно, мозг жив… — повторилась она.