Странное состояние… пьяное. Мир вокруг видишь, а себя в нем не чувствуешь. Смотришь, как со стороны… просто наблюдатель — безразличный, вялый.
Так бывает, когда бросаешь все силы на достижение цели. А дотянешься до неё и сразу расслабляешься. И чем больше сил ушло, тем сильнее откат. И от желания это не зависит, контролю не подлежит. Мозг отметил для себя — сделано! И все, дальше уже физиология — элементарно выспаться, восстановиться, отдохнуть морально и физически — от всего на свете. Я хотела спать. Трое суток, блин!
Может по этой самой причине и живого любопытства не было. Я просто смотрела по сторонам и слабо улыбалась, во всем положившись на Гарреля. Почему-то казалось правильным улыбаться этим людям. Улыбка была, как приветствие, как протянутая в дружеском жесте рука или ниточка, дающая направление будущим отношениям — открытым, почти братским… я так думала, так хотела. Мы станем соратниками — воинами одной рати. Когда плечом к плечу и друг за друга — кто как может. Я надеялась и даже верила, что что-то могу. И примирительно улыбалась, слушая Гарреля:
— На многое не надейтесь, мадам — Дешам вас не примет. Он хороший лекарь и человек неплохой, но со странностями — верит только в Авиценну. Нет для него авторитетов даже в Королевской академии, а уж ваш диплом… Он выжил Кратена — тот должен был отправить раненых и вернуться назад, а его все нет… Завтра и вы отсюда уедете.
— Авиценна? Это замечательно… — сонно улыбалась я, — восточная медицина всегда была на шаг впереди от европейской. Там хотя бы имели представление о гигиене и санитарии. Споемся… с вашим лекарем, не переживайте.
— Вы почти спите, мадам… — расстроено отметил он, — сейчас мы едем к домику… Я думаю, вам не до еды и не до помывки тоже — отсыпайтесь. Спите завтра, сколько хотите, Дешама я предупрежу. И оставлю часового у двери, — хмурил он брови.
— Ну да… хотя часовой, наверное — слишком, — сомневалась я, предвкушая сон и покой. Дешам этот, похоже, умница, а Гаррель в меня не верит и совершенно напрасно…
— Закроетесь крепко изнутри.
— Да, сержант… само собой. Да.
Мы проехали еще между палаток, куда-то свернули, потом еще раз… В конце концов, возле небольшого (настоящего, но совсем крохотного, в одну комнату) домика, мужчины высадили меня и сняли с телеги мои вещи. Внутри было почти темно, да я особо и не осматривалась, уже увидев то, в чем нуждалась больше всего — кровать.
— Не расстилайте, — зажато как-то посоветовал Гаррель, — кто тут только не валялся. Я оставлю свой плащ — на него и ложитесь. Он почти новый. И еще воду во фляжке — мало ли… захочется пить. И закройтесь изнутри — слышите? Здесь… черт! — с металлическим лязгом швырнул он что-то в угол, — завтра организую надежную задвижку… если останетесь, конечно. Ну… все равно больше некуда вас… Неважно! Под дверью будет стоять часовой. Мадам…? Да вы совсем уже спите.
Я снова улыбалась, чувствуя, как он подталкивает меня к кровати. Быстро сняв со своей спины и раскатав скатку, он широким жестом набросил её на узкую кровать — ткань накрыла ее всю и даже упала до пола.
— Тут хватит и укрыться, хотя ночи теплые… — помог он мне лечь и даже стянул ботинки. Накрыл ноги краем накидки и расстроено пробормотал: — На мою голову…
— Спасибо… спокойной ночи, — бормотала и я тоже.
— А? Что вы такое сказали? — переспросил он, наклоняясь ко мне.
— Не обращайте… это я… так… — и это все, что я смогла вспомнить потом — из последнего. Что пожелала ему спокойной ночи по-русски. И ничего страшного. Я уже спала…
В тяжелый, мертвый сон провалилась сразу. Мозг вырубился и мне все равно было на жесткость постели, на то, что пытаются то ли будить, то ли переложить снова куда-то, раздеть… заботливый старикан. Так что-то… — мимо сознания. Касания, шелест ткани, запахи… С запахами здесь отдельная история — я помнила — удушливые…
Что-то пыталось пробиться в сознание — грубые толчки, рывки… непонятное болезненное ощущение вырвало из глубочайшего сна… почти вырвало. Но легкая боль как-то быстро ушла, вообще все быстро ушло — качание, ритмичный плеск волн… Я так и не проснулась полностью — только спала уже иначе — не мертвым сном, а с картинками…
Шония за руку вел меня вдоль моря… волны набегали, качая землю, а потом он остановился и рывком прижал меня к подоконнику, вздернул на него, а я обняла, прижимая к себе его голову. Млея, сунула пальцы в короткие жесткие волосы. Мы целовались. Жадно, глубоко — будто жизнь зависела… Жесть! Я разом, резко проснулась — в холодном поту и с ощущением уже случившейся беды. Нам нельзя!