- Ты дура! На кой чёрт он тебе нужен? Ему человека убить, раз плюнуть!
- Он таджик, и этим всё сказано, - пожала плечами сестра.
Утром я поехала к Костику в больницу, подошла к регистраторше, и вежливо спросила:
- А как себя чувствует Константин Дробышев?
- Константин Дробышев? – сдвинула брови регистраторша, - ножевое в сердце?
- Да.
- Вам ко врачу нужно. А, Петр Михайлович.
- Да, да, - подошёл к нам врач.
- Как себя чувствует Константин Дробышев? – спросила я.
- Всё в порядке, - заверил меня врач, - ни сердце, ни сердечные
мышцы не задеты. Он пока без сознания, от наркоза отходит.
А вы ему кем приходитесь?
- Сестра его жены.
- А сама жена где?
- Любовника в тюрьме утешает, - буркнула я негодующе, и, под недоуменный взгляд врача и регистраторши, вышла из больницы.
- Ну, что, едем на дачу? – спросил Максим этим вечером.
- Едем, - кивнула я, и позвонила матери, объяснив, что Новый год я буду встречать не в Москве.
- Что за безобразие? Вика! – возмущённо воскликнула она.
- Мам, я уже взрослая девушка, - ответила я, поглаживая забравшуюся на колени Маняшку, - я хочу провести время с
Максом.
- Ладно, - вздохнула маман, и двадцать восьмого мы поехали в Подмосковье.
Дом мне очень понравился. Двухэтажный, бревенчатый, виднелась баня, и огромный сад позади дома. Среди яблонь стояла заметённая снегом беседка.
- Какая прелесть! – восхитилась я.
- Идём в дом, - позвал меня Максим.
Внутри всё было чисто, и светло, даже был камин.
- Я его сам соорудил, - признался Максим, и отнёс вещи наверх.
- У вас тут и печка, - воскликнула я, войдя на кухню, - а ничего, если я похозяйничаю?
- Хозяйничай, - дал разрешение Максим.
Я нашла дрова, растопила печь, и стала раскатывать тесто. Максим в это время занимался котлом в подвале, в доме было прохладно, и он пошёл включать отопление.
Когда он вошёл на кухню, подёргал носом, и укоризненно воскликнул:
- Зря ты печку разожгла. Откуда ты, кстати, умеешь это?
- Да меня в деревню летом в детстве отправляли, - улыбнулась я, и запихнула в печку блюдо с клюквенным пирогом.
- Да ты у нас мастер на все руки, - обнял меня Максим.
- Холодно, - воскликнула я кокетливо, и прижалась к нему посильнее.
- Сейчас будет тепло, - пообещал Макс, - только я буду к этому непричастен.
- Как это?
- Мы эту печку не топим, она сумасшедшая, - вздохнул мой
любимый, - у неё тяга, как у собаки.
- Разве у собак есть тяга? – наморщила я лоб.
- Это я образно, - отмахнулся Максим, - она сейчас раскалится, и жара будет такая, Африка взвоет от зависти.
- Может, загасить? – забеспокоилась я.
Мне совсем не улыбалось спать в жаре, я даже на ночь открываю окно, чтобы в спальне было прохладно.
Существует такое выражение – не спи, замёрзнешь – и я с ним полностью согласна, в холоде всегда тянет в сон. Забьёшься в уголок, закутаешься, дрожишь, и через несколько минут проваливаешься в глубокий сон.
- Не выйдет, - вздохнул Максим, - она уже раскалилась.
Мы поели вкуснейшего пирога, я ещё сделала с рыбой с
капустой, и мясом, и легли спать.
Ну, сначала мы, как всегда, не спали, потом не могли уснуть из-за жары, всё-таки заснули к утру, и, проснувшись, я почувствовала, что сейчас с ума сойду от жары.
Коротенькая ночная рубашка прилипла к телу, а по коже тёк
пот. Максима рядом не было, я нашла его на крыльце, с сигаретой.
- С добрым утром, - улыбнулась я, прислонившись спиной к косяку.
- Да уж, доброе, - процедил Максим, - впору кровать во двор вытаскивать.
- Милый...
- Иди сюда, - он обнял меня, и стал целовать.
Хорошо мне с ним, подумалось мне. Тогда почему я тянусь к Диме? Неужели до сих пор люблю? Я прислушалась к себе, чувства какие-то смешанные...
С одной стороны, я жить не могу без Максима, а с другой...
Чёрт возьми, может, лучше одной?
Новый год мы чуть не пропустили, на пару минут вырвались из любовного омута, и очухались лишь третьего числа. За окном мела метель, я села на кровати, посмотрела на спящего
Максима, потом в окно.
Состояние было странное. Сплю я мало, веду ночной образ жизни, и теперь сидела обалделая.
- Что не спишь? – открыл глаза Максим.
- Я уже выспалась, - я взяла с тумбочки сигареты, и щёлкнула
зажигалкой.
- Вика, хватит смолить! – возмутился Максим, и отнял у меня сигарету, - я думал, что за время беременности ты бросишь курить. Или ты и беременная курила?
- Пыталась, - улыбнулась я, - но тут же бросала.
- Я с тобой спячу!
Я выпрыгнула из кровати, и поспешила на кухню. И, едва включила чайник, раздался звонок в дверь.
Максим первый подошёл к двери, выглянул в окно, и открыл дверь.
- Привет, Максимка, - раздался громогласный мужской голос, - чего не открываешь? Второй день уже колотимся, смотрю, машина стоит, а дверь открывать не хочешь, - и он обратил
внимание на меня, - о, теперь понятно, почему не открывали.
- Да вы проходите, - проявил радушие Максим, и вместе с мужчиной лет пятидесяти в дом вошли женщина лет сорока, и молодая девушка, примерно, моя ровесница.
- Мы ж, всякий раз, как вы тут на Новый год появляетесь,
празднуем вместе первого числа, - по-видимому, это был сосед, - а тут не открываешь.
- Знакомьтесь, - воскликнул Максим, когда они прошли на кухню, - моя жена, Эвива.
- Да ты женился! – воскликнул сосед, которого, кстати звали Филиппом, - а почему Ванька ничего не сказал? Ведь был тут летом. С ума сойти! Какая красавица!
Я слегка покраснела, и перевела взгляд на девицу, которая смотрела на Максима влюблёнными глазами.
- А мы-то думали, ты на нашей Сашке женишься, - воскликнул Филипп, - а тут такое.
- Без меня меня женили, - улыбнулся Максим, - только я поводов не давал, чтобы вы так думали, и потом, женятся по
любви.
- Пошли к нам, - воскликнул Филипп, - отметим Новый год.
- Лучше вы к нам, - возразил Максим, - тем более, вы уже здесь.
- Ладно, мы сейчас, - воскликнул Филипп, и они выкатились из дома.
- Празднуй теперь с ними, - поморщился Макс.
- Твои соседи? – прислонилась я к тумбе кухонного гарнитура.
- Да, - он заключил меня в объятья, - ты не против, чтобы отметить с ними Новый год?
- А почему бы и нет, - пожала я плечами, - сейчас приготовлю что-нибудь вкусненькое, а ты засунь шампанское в холодильник.
- Я думаю, они самогонку притащат, она у них такая!
- Какая?
- Градусов сто!
- Разве такая бывает? – усомнилась я, - разве что спирт.
- У них всё бывает, - кивнул Максим, и засунул шампанское в морозилку, а я вынула замаринованную утку, сковородку, завернула её в фольгу, и засунула в духовку.
- Это надолго?
- Часа на два, - ответила я, и вынула деликатесы, которые мы привезли из Москвы.
Соседи оказались неплохими людьми, мы приятно провели время, от самогонки, прав был Максим, они её принесли, я отказалась, и с удовольствием попробовала водку на крыжовнике. Она оказалась очень нежной и приятной, с чудесным запахом, и чуть сладковатой.
Судя по всему, Филипп бывший моряк. Я так решила потому, что он через каждые два слова повторял знаменитое морское « тысяча чертей », а потом и вовсе стал рассказывать о своих морских подвигах.
Максим был недоволен, а мне рассказы Филиппа показались интересными, и я с удовольствием их слушала.
- А ты рому попробовать не хочешь? – спросил Филипп меня вдруг.
- О нет, - воскликнул Максим, - никакого рома! Ты ей сейчас дашь неразбавленного, помню, что со мной было.
- Ничего со мной не будет, - весело заявила я, - я люблю ром.
- О, сейчас, - Филипп сбегал к себе, и притащил бутылку.
Я хлебнула, и чуть на месте не скончалась.
- Тот ром, что меня потчевал мой бывший муж, был слабее, - простонала я, охая.
- Да сейчас продают ерунду, - отмахнулся Филипп, - а это старый, с каких годов, не помню, хранится.