Чем она может ему помочь? Чем? Что у нее есть. Ничего. А если ее присутствие лишь усугубит ситуацию, если с ее нахождением рядом с ним, все только ухудшится…
С кем воюет Артем, почему к махинациям приписывают убийство…двадцать лет, Боже мой, двадцать лет, это нереально огромный срок…а если его убьют, а если убьют ее…сколько же этих «если», как поступить? Что делать?
Такси остановилось у здания следственного изолятора. Передав мужчине деньги, вышла, вновь раскрывая зонт. Миша стоял на крыльце. Курил.
- Доброе утро.
- Привет. Спасибо, что приехала,- она промолчала, смотря на тлеющую сигарету, зажатую между пальцев мужчины,- идем, я договорился.
На днях Рагозин подкинул еще одну новость, не самую радужную.
Карецкий плетет прокурорским про убийство, плещет «фактами», требуя в совокупности не хилый срок. Как быстро и легко два года сменились на пятнадцать лет, и, как ему казалось, это еще не придел.
Это было невероятным, но, кажется, он заигрался. Был настолько уверен в себе и своей непоколебимости, что совершенно не заметил, как быстро и бесшумно его подвинули. Интересовал один вопрос, Раевский при делах или же нет?!
Закинул руки за голову, пялясь в потолок. Последний Мишкин визит слегка смутил. Слишком часто он говорил о Вере, и это не нравилось. Кто-кто, а вот она сейчас была бы слишком не вовремя, и он очень надеялся, что у Рагозина хватит ума, не впутывать Кораблеву. Хотя в глубине души он был уверен, что Вера не придет на помощь, даже если узнает правду. Слишком жёсткой была та ночь. Вера не простит вот так. Просто не сможет. Она зла, и это сейчас ему только на руку.
Хотя той ночью все получилось слишком спонтанно. Он не хотел так, не думал, что все выйдет именно так, и уж точно не думал увидеть ее в своей квартире с чемоданом. Не думал, что она поедет к нему в ту ночь. Просчитался, впервые просчитался со всем, что связывает его с ней.
Сначала хотел поговорить, долго вынашивал эту мысль, но разговора не получалось, не клеилось, а когда тем вечером узнал, что Алмазов вернулся в город, то ему полностью сорвало крышу. Эта тварь даже встретиться с ним захотела. Сидел, улыбался, завуалированно смаковал момент, каким образом когда-то заполучил Старкова в свое «дело», восхищался его яростью, стойкостью… Что стало последней каплей - их еле разняли, Алмазов лишь смеялся, а Артему хотелось вытащить ствол и пристрелить тварь. Не дали. Не удивительно, если ему еще и покушение на этого козла припишут.
Во всем этом вареве полностью вышел из себя. Не понимал, что происходит и кто находится вокруг. И когда, изрядно нажравшись, увидел Кораблеву, казалось, сорвало последний вентиль. Вся злость и беспомощность ситуации обрушилась на нее. К этому же подмешалась огромная жажда, чтобы она навсегда исчезла из его жизни.
Она смотрела на него, а он видел, как она еще сомневается, как анализирует, ищет что-то, за что может зацепиться. Что-то, что обелит его в ее глазах. И чем больше он это понимал, тем жестче и грязнее становились его слова.
Нет у них будущего, и никогда не было. Все было ясно с самого начала, но он, как последний идиот, хотел верить в лучшее. Хотел верить в нее. И, черт возьми, верил. Верил, и сломал ей жизнь.
Даже не хотел думать о том, что будет дальше. Хотел сосредоточиться на мести. Хотел жить как раньше. Хотел ни за кого не бояться. Хотел, чтобы она ушла.
- Старков, на выход, адвокат твой приехал.
С этими словами его вновь повели по узкому и мрачному коридору. Дверь отварилась с противным писком, а когда он увидел, кто находится за ней, потерял дар речи.
- Привет,- Вера подняла на него глаза, медленно сцепляя пальцы в замок. Ее локти легли на стол, словно призывая к каким-то действиям.
- Уводи,- обернулся к конвоиру, проявляя к ней полный игнор.
В нем билось два желания: пристрелить Рагозина, потому как он был на сто процентов уверен, что это его рук дело, и забрать обратно все свои слова, которые он наговорил ей в тот вечер. Но это только желания…
- Артем Викторович, время оплачено, у вас есть полчаса,- Старков опешил, а сержант закрыл перед его носом дверь. Интересно.
- Зачем пришла? – сразу перешел в нападение,- я уже все тебе сказал, - оперся спиной на стену, складывая руки на груди. Смотрел на нее с презрением, по крайне мере, думал, что смотрит именно так, ему нужно, чтобы она думала именно так. Надменно, с неким отвращением.
- Тебе светит пятнадцать лет…,- заключила, внимательно всматриваясь в его лицо.
- Пришла сказать, что будешь ждать? – усмехнулся,- Зря, не оценю.
- Знаю, что не оценишь, поэтому, я не за этим,- встала со стула, разглаживая ладонями джинсы, словно они могут помяться…