— Отличное предложение, — хмыкнул Блауман. — Хорошо. Давайте так. Вы работали с профессором Отисом над теоретическим проектом по созданию новой двигательной установ...
— Это этот идиот, Отис, работал над ней, — ехидно прервала его Шан. — Один. Без меня. Я участвовала лишь на теоретическом этапе.
— Теоретическом этапе... — повторил за ней Риваль, глядя в потолок. — Теоретическом этапе, чего? Что вы проектировали.
— Вы хотя бы удосужились прочитать его лабораторные отчёты перед тем, как идти ко мне, мистер Блауман, — снисходительно поинтересовалась она, будто у глупого ребёнка спрашивая.
— Ну, вы же знаете, нас, флотских офицеров, — развёл в стороны руки Риваль. — Муштра, шагистика и умение следовать приказам. Много от нас не требуют.
— Умения читать видимо тоже, — хмыкнула она.
— Да я даже считаю только до пяти. И то, лишь на пальцах, — пожал плечами Риваль. — Для того сейчас с вами и разговариваю. Просветите дурачка?
— Не вижу смысла обучать идиотов, — презрительно бросила Линфен. — Лишь пустая трата времени.
Вздохнув, Риваль подхватил лежащий на столе инфочип и поднялся на ноги.
— Ну что же. Раз так, то удачи вам в сражении с нашим бюрократическим аппаратом. Уверен, что эта битва будет легендарной. С вашим то упорством.
Попрощавшись, Риваль направился к выходу.
Он успел почти дойти до выхода, когда услышал за спиной её голос.
— Стойте! Хорошо. Давайте поговорим...
От автора.
Ребят, я прошу прощения за задержку с текстом. Постараюсь наверстать.
Глава 10
— И? Что вы хотите знать?
Риваль опустился обратно в кресло, положив инфочип на его поверхность.
— Что вас связывало с Алексеем Лазаревым. Для начала это.
— Личные отношения, — холодно ответила она, не глядя на него. — Мы познакомились на с ним на одном из научных симпозиумов в Галахде. Задолго до того, как я начала работать здесь с Отисом. Это случилось через несколько лет после гибели его жены. Не думаю, что кто-то из нас рассчитывал на то, что из подобного знакомства что-то выйдет, но...
Шан замолчала, обдумывая свои слова.
— Он был умён. Действительно умён. Интересен и галантен. И не утопал в чувстве собственного высокомерного превосходства, как подавляющее большинство моих коллег.
А бревно в собственном глазу, значит, ты не видишь, — подумал Риваль.
— Вы с ним встречались?
— Да. Провели вместе несколько лет.
— И всё? — Риваль выглядел удивленным.
— Да, — Шан невозмутимо посмотрела на него в ответ. — А чего вы ждали? Это был обычный роман, вызванный обоюдным уважением и интересом. Ничего более.
Да уж вряд ли, учитываю твою первую реакцию, отметил про себя Блауман.
— Что-то ещё?
— Над чем конкретно работал Отис, если не над новой двигательной установкой? И какое участие в этом проекте принимали непосредственно вы?
Шан откинулась на спинку кресла, закинув одну ногу на другую. Риваль не смог удержаться и скользнул по обтянутым тонкой тканью чулок изящной ножке. Линфен улыбнулась, заметив подобную реакцию. Она слишком хорошо знала, какое впечатление производит на мужчин её внешность.
И прекрасно умела этим пользоваться.
— Как я уже сказала, это Отис решил продолжать исследования и непосредственные конструкторские работы именно в этом направлении. Жалкий недоумок, не способный увидеть гениальнейшее открытие, даже если сунуть его ему прямо под нос...
— Госпожа Линфен, — перебил её Риваль. — С вашим отношением к профессору я уже разобрался. Давайте по делу.
— Пф-ф-ф... Мужчины, — вздохнула Шан. — Изначальная идея состояла в том, чтобы разработать технологию сверхкомпрессии частиц. Ещё на теоретическом уровне у нас появилось предположение о том, что известный эффект «рассеивания» частиц Черенкова может быть, так сказать, ложным.
— В каком это смысле, ложным? Я считал, что это аксиома. Частицы формируются в следствии работы двигательной установки Кобояши-Черенкова. Но они распадаются через очень крошечный промежуток времени.
— Все так считали, — Шан пожала изящными плечиками. — И я была не исключение. Признаю, эта идея родилась в голове именно у Отиса. Ладно. Может быть я преувеличиваю, и он был не таким уж и идиотом. Но не суть. В общем, он бился над этой задачей несколько лет, но так и не смог провести нужные расчёты для того, чтобы воплотить идею на практике.
— И тогда, он обратился к вам? — попробовал угадать Риваль.
— Не совсем. Скажем так, Лига также вела некоторое время работы в этом направлении, но мы натолкнулись на определенные, скажем так, препятствия во время исследований. А потом узнали о том, что научная группа этого университета ведёт свою деятельность в этом же направлении.
Риваль ухмыльнулся. Не нужно было быть гением, чтобы понять, о чём именно умолчала сидящая перед ним женщина.
— Промышленный шпионаж, — сказал он за место своей собеседницы.
— О, какое грубое определение, мистер Блауман, — улыбнулась Линфен. — Я бы назвала это «перемножением человеческих знаний».
— За чужой счёт? — добавил Риваль.
— И что? — Шан с улыбкой посмотрела на него. — Какая разница, как получены знания, если потом они используются на благо.
— На благо Лиги, разумеется.
— Разумеется, — без обиняков согласилась Линфен. — Но мы отклонились от сути. После определённых действий, моё правительство предложило университету и Отису совместную работу по проекту. Наши наработки дополнили бы ваши и наоборот. В итоге, все остались бы довольны. И Отис согласился. Мы начали прорабатывать теоретическую часть для последующего проекта. Основная идея состояла в том, чтобы за счёт сверхкопресии получить более устойчивые частицы.
— Каким образом?
— Хотите, чтобы я сейчас провела вам лекцию по квантовой механике?
— По проще, если возможно, — скромно попросил Риваль. — Я не очень силён в подобных вещах.
— Почему-то я этому нисколько не удивлена, — высокомерно заметила Шан. — Но, можно и попроще. Представьте себе ящик. С дном, но без крышки.
— Допустим.
— В его центре лежит шарик однополюсного магнита, — продолжила Линфен. — В самом центре. Что будет, если я брошу в ящик ещё один такой же шарик с такой же полярностью?
Риваль пожал плечами.
— Однополюсные магниты будут отталкиваться.
— Потрясающее заключение, — похвалила его сидящая в кресле женщина. — Верно. Они будут отталкиваться. Но с чего вы взяли, что эти два шарика вообще окажутся настолько близко друг к другу, что их магнитные поля окажут взаимодействие друг на друга?
— Я просто кину его в центр, — предположил Риваль. — Туда, где лежит первый.
— Допустим. И что тогда?
— Они оттолкнутся друг от друга, — предположил Риваль, чувствуя подвох в вопросе. — Нет?
— Верно, —вновь кивнула Шан. — но что будет дальше. Они разойдутся в разные стороны ящика и рано или поздно, их кинетическая энергия иссякнет, и они остановятся. Каковы шансы, что они сойдутся снова, чтобы оказать друг на друга взаимодействие?
— Ну, это будет зависеть от размеров самого... — Риваль внезапно замолчал. — Стоп. Никаких шансов нет. Потому что и самих шариков тоже нет. Частицы не способны существовать достаточно долгое время для того, чтобы взаимодействовать между собой. По крайней мере, продолжительное время. Вы к этому вели?
Линфен улыбнулась и несколько раз тихо хлопнула в ладоши.
— Надо же, а вы оказывается не так глупы, как я думала в начале. Это облегчит разговор.
— Рад, что смог вас порадовать, — съязвил Блауман.
— Не обольщайтесь. Кто знает, на многое ли хватит вашего интеллекта, — моментально парировала Шан. — Но, да. Вы правы. А теперь давайте несколько усложним процесс. Давайте бросим в ящик не два жалких шарика, а две тысячи. Что тогда? Они начнут взаимодействовать друг с другом. Постоянно. Каждый будет находится в зоне воздействия магнитного поля другого. Они будут отражаться друг от друга. От стен. И снова друг от друга. Мы получим бесконечное и хаотичное движение. Неуправляемое, но всё же движение. И пока они двигаются, мы способны измерить их параметры. Ведь их взаимодействие пробуждает их ускорятся в процессе этого. А там, где происходит увеличение скорости, растет и энергия. Понимаете?