Я обратился в муниципалитет, которому принадлежал этот кусок пустоши, с предложением о купле-продаже.
Здешняя власть отчаянно нуждалась в деньгах, и мне охотно пошли навстречу. Правда, цену заломили – в обморок можно было упасть, но я, прикинувшись совершенным простачком, почти не торговался, потому что уже знал – до сей поры заброшенная территория превратится в обитель блаженных.
Так я стал владельцем четырёхсот сорока шести гектаров пусть бросовой, но южной земли.
В самом скором времени здесь уже трудились лучшие ландшафтные дизайнеры, архитекторы и строители. И всё это – на фоне установок бурения артезианских скважин для получения оросительной воды и многочисленных самосвалов и бульдозеров, тысячами тонн завозивших и разравнивавших лучший в мире тамбовский чернозём, снятый на месте строившихся промышленных объектов.
В северной части обретённых мною палестин, ближе к ущелью, была довольно значительная обрывистая впадина. Естественное лоно это раздвинули, углубили, направили в него часть протекавшего рядом неширокого ручья, и
по истечении нескольких лет оно превратилось в достаточно полное продолговатое озеро.
На берегу этой маленькой Рицы я и построил своё жилище – двухэтажный особняк, удачно вписавшийся в мегарельеф, созданный природой и людьми.
Вокруг дома был разбит обширный сад с персиковыми, абрикосовыми, грушевыми и другими плодовыми и декоративными деревьями. За ним, южнее, на открытой солнечной стороне широко раскинулись плантации виноградников. Кипарис, самшит, гуттаперчевое дерево стали одними из украшений этого, ещё недавно никому не нужного края.
На наиболее каменистых местах были посажены фисташковые деревья, не боящиеся засух. Словом, ещё вчера пустынная земля превратилась в сплошной благоухающий рай, особенно приглядный с марта по май, когда всё цвело и жизнеутверждалось.
Работы в саду и на плантациях не прекращались ни зимой, ни летом.
В основном в Томарине были заняты жители села Нижнекаменского, расположенного километрах в шести дальше на равнине. Я с самого начала распорядился на оплату труда не скупиться, и от желающих наняться на постоянные или сезонные работы не было отбоя.
Большая часть урожая плодовых шла на продажу в пределах Светлоярской автономии, где располагалось моё хозяйство. Совсем немного от общего объёма специальным транспортом доставлялось лично мне, и я большими вместительными коробками отсылал свежие фрукты своим друзьям и партнёрам по бизнесу.
Одновременно с закладкой плантаций виноградника началось строительство винодельни, и ко времени появления в Томарине Николая Гудимова в подвалах её хранилось значительное количество вин самых разных марок.
Всем этим нешуточным хозяйством заведовал управляющий из местных, некий Владимир Смельчанов, бывший агроном в Нижнекаменском.
Во внешнем виде уже упомянутого двухэтажного дома вроде бы не таилось ничего особенного, однако, украшенный зеленью субтропических деревьев, моим друзьям он казался шедевром архитектурного искусства. И он как нельзя лучше был удобен для проживания. Стены его частично украшались зелёными же деталями, и как-то незаметно, само собой, к нему и прилепилось иноземное словечко «Гринхаус», то есть зелёный дом.
Вот за этой обителью я и предложил присматривать моему старому другу-приятелю.
Один раз в неделю сюда приезжала дочка управляющего поместьем Полина, студентка пединститута. Девушка пылесосила полы, протирала мебель и вообще поддерживала все помещения в надлежащем порядке, то есть выполняла обязанности горничной. Заработок, который она получала, многократно превосходил её ничтожную студенческую стипендию.
Но надо было, чтобы в доме проживал кто-то постоянно, чтобы чувствовался дух человеческий, и лучшей кандидатуры, чем Николай Гудимов, я в тот момент не видел. К тому же мне хотелось услужить старому моряку, обеспечить ему достойные условия существования.
Я только попросил его курить исключительно на открытом воздухе, вне закрытых помещений.
С появлением нового человека в доме обязанности горничной расширились ещё на закупку продуктов питания и приготовление еды на несколько дней – за дополнительную плату, само собой (вообще я платил всем и каждому, едва только пальцем кто шевельнул в мою пользу). Еды без каких-либо особых изысков. Что-нибудь вроде борща, котлет и обычной каши. Гудимов сам был неплохой спец по кухарским делам, но из-за парализованной руки его возможности в этом плане, понятно, были сильно ограничены.
Ознакомив Гудимова с Гринхаусом, Алексей Петрович предложил ему на выбор несколько комнат, в которых тот мог бы поселиться.