— Герцог! — кивнул генерал адъютанту. — Вы можете сказать, чтобы поезд трогался через десять минут. И укажете господину генеральному секретарю Украинской центральной рады, как пройти к искровому телеграфу. Вот, Симон Васильевич, — кивнул он еще раз, теперь на окно, за которым в эту минуту снова проплыли три фигуры в иностранных формах и высоких чинах, — видите эти три чучела? Это не чучела, нет, это ангелы–хранители наших душ! Не ангелы–хранители, — вдруг разъярился генерал, — это дьяволы, которые выжидают момента, чтобы ухватить наши души, и вашу и мою! Им тоже нужна победа над Германией, соперницей каждого из них в жажде к мировому господству! Но, кроме того, французу нужны железные и угольные рудники и металлургические заводы на Юге России — на вашем, малороссийском юге, господин генеральный секретарь Малороссийский центральной рады! Англичанину нужна ваша южнорусская металлообрабатывающая промышленность и нефть на Кавказе. A американцу кроме нефти — железные дороги Российской империи. — Имейте это в виду, господин малороссийский генеральный секретарь. И не забывайте, что с семнадцати миллиардов, которые мы им были должны в начале войны, наш долг вырос к началу революции до тридцати трех и за это полугодие — до шестидесяти миллиардов! И заплатить эти денежки должны мы с вами, господин малороссийский сепаратист! Заплатить этим чучелам или их сопернице — Германии. — Корнилов вдруг успокоился, также внезапно, как и вспыхнул минуту назад. — А впрочем, мы с вами должны всегда помнить: силы русского и малорусского мужика неисчерпаемы, любезный мой Симон Васильевич! Надеюсь, вы хорошо понимаете, что ваше участие в победе России и, в частности, присоединение, как вы изволили сказать, Галиции к России, конечно, гарантирует вам… гм… некоторую перспективу в деле отстаивания ваших политических претензий потом, после войны?.. Примите изъявление моего почтения, уважаемый! Вам будет подан специальный вагон с паровозом, и утром вы будете в Киеве. Кстати, — кивнул он уже совсем небрежно, словно бы между прочим, — если все эти… агитаторы, во главе с самим Керенским, и далее будут чинить препятствия вашим домогательствам, советую вам крепче держаться силы моей армии: в моем лице вы всегда найдете доброго собеседника для дружеского разговора и вообще вашего покорнейшего слугу… Честь имею!
2
На углу Кузнечной, в особняке Шульгиных, — в том его крыле, которое выходило на Караваевскую и где проживал редактор «Киевлянина» Василий Витальевич Шульгин, — окна были широко открыты, и каждый прохожий мог невозбранно любоваться: вокруг огромного обеденного стола сидело кроме гостеприимного хозяина в черном смокинге еще тридцать два офицера в фронтовой форме гвардейских полков. Стол был не застелен скатертью и сверкал зеркальной полировкой фабрики Кимайера — ни бокалов, ни тарелок, ни яств, ни напитков на нем не было. Не в гости, а на деловое заседание собрались ныне сюда сии отпрыски влиятельных родов Шуваловых, Куракиных, Ностицев, Шембеков, Гейденов, Бобринских, Балашовыx, Браницких, Фальцфейнов, Скоропадских, Шеметов, Лизогубов, Кочубеев. Тридцать третий офицер — адъютант командующего Киевским военным округом, штабс–капитан Боголепов–Южин — стоял у стола вытянувшись в струнку и читал вслух. Это проходило — второй раз со дня Февральской революции — собрание членов армейской монархической организации «33».
Штабс–капитан Боголепов–Южин зачитывал текст телеграммы верховному главнокомандующему генералу Корнилову:
— «…Склоняемся перед вашей прекрасной деятельностью во имя отечества и победы над супостатом, заверяем в нашей верности и готовности выполнить любое ваше указание».
Далее шли подписи — сто восемьдесят одна — весь высший командный состав Киевского военного округа, все командиры корпусов, дивизий и полков Юго–Западного фронта.
Когда телеграмма была дочитана до конца и все подписи оглашены, тридцать два офицера и одно гражданское лицо, хозяин дома, поднялись — мелодичным позвякиванием пробежал вокруг стола звон серебряных шпор и сразу же замер. Офицеры, цвет российской армии еще царских времен — по национальности русские, немцы, поляки и малороссы, — стали по команде «смирно». Они постояли так всего один миг, но это был торжественный миг, и каждый был бледен от чувств, распиравших его грудь. В России должна быть восстановлена монархия, и коль скоро династия Романовых уже не способна взять скипетр и с честью и достоинством возглавлять престол, то пускай на это суровое время бразды правления, именем цесаревича, возьмет в свои руки всероссийский регент.