Иванова опять перехватили. Его трясла лихорадка. Две ночи без сна. Два дня в бою. Полсотни километров пешком, по грязи. Иванов был в глине с головы до ног. Глаза горели, как у безумного. Товарищи, товарищи погибли в бою! А он не погиб. Он должен погибнуть!..
Гамарник и Картвелишвили силой усадили его на табурет.
— Пойми, — как только мог убедительнее сказал Лаврентий. — Это безрассудно Ну, что ты можешь — один? Что можем мы здесь, два десятка бойцов?..
Горячему, пылкому Лаврентию трудно было произносить эти успокоительные слова: он сам готов был очертя голову броситься на тысячи гайдамаков с пистолетом в руке. Но то — сам а тут надо было удержать от безрассудного шага товарища.
— Мы пробьемся к авиапарку, — крикнул Иванов, — и тогда зайдем «Арсеналу» в тыл!..
Боже мой! «Арсеналу», родному «Арсеналу» и — в тыл! Потому что «Арсенал» уже не наш, потому что в «Арсенале» враг!..
Иванов стиснул голову кулаками, даже побелели виски и налились синей кровью пальцы.
— Авиапарковцы отошли на Демиевку…
— Тогда — на Подол! С подольскими по Набережной мы зайдем…
— Подольские отошли на Куреневку…
— На Шулявку!
— Шулявцы рассеяны…
Иванов швырнул свой пистолет в угол — все равно в пистолете уже не было ни одного патрона.
— Дайте мне винтовку! И пустите меня! Я пойду…
Он попытался вырваться из крепких рук Картвелишвили. Но он был совершенно обессилен.
Гамарник прикрикнул на Андрея Васильевича;
— Опомнись! Ты что — баба? Возьми себя в руки! Мы должны решить…
— Да, да, надо принять решение! Я предлагаю…
— Погоди! Взвесь все наши шансы. Занятые позиции удерживают только железнодорожники. И то лишь тут, в районе вокзала и Главных мастерских: Киев–третий, Киев–второй вынуждены отступить…
В комнату вбежал красногвардеец. Несмотря на копоть на лице, на грязь, покрывавшую всю его одежду, было видно — железнодорожник: красные канты «движенца» на фуражке и петличках тужурки.
— Товарищи! Группа Ветрова…
Ревкомовцы бросились к нему: что — группа Ветрова? Но боец бежал слишком быстро, он задыхался, был бледен.
— Группа Ветрова… у Ботанического…
— Н–ну?
Но уже и так все было ясно. Железнодорожник обессиленно опустился на стул: в глазах у него был ужас, дыханье с трудом вырывалось из груди.
Группу железнодорожников, захватившую было кварталы от вокзала до самого Бибиковского и до Галицкого базара, гайдамаки и «вильные козаки» отрезали. Остался лишь заслон — вот здесь, поблизости, на Безаковской и у Степановской…
— А Ветров?
Ветрова на Назарьевской окружили. Всю группу отвели в Ботанический сад и под обрывом расстреляли.
— Ревкому… ревкому… — бормотал связной, — тоже надо отсюда уходить… поскорее… Гайдамаки сейчас будут здесь…
Лаврентий отпустил Иванова. Гамарник тоже отошел. Остальные застыли кто где был.
Значит…
Значит, вокзал вот–вот тоже перейдет и руки во сто раз преобладающих сил врага. У железнодорожников останутся только Главные мастерские, поливавшие сейчас артиллерийским огнем Ботанический — основную артиллерийскую базу Центральной рады… Ну еще те, что отошли к Посту Волынскому. И те, что отстреливаются на Байковой горе. Потому что на Демиевке… на Демиевке враг тоже осиливает: демиевцы с железнодорожниками и боженковцами отошли к Голосееву, а… может быть, и дальше…
У восставших оставалось сил уже совсем мало, и были они раздроблены: разбиты на крошечные группки там и тут… Разве сведешь в один фронт Голосеево, Пост Волынский и Куреневку?.. А Главные мастерские в кольце. Главные железнодорожные мастерские — опорный пункт, второй — киевский «Арсенал» январского восстания — тоже были в осаде и лишь отстреливались из орудий и пулеметов. Надолго ли им хватит боеприпаса? И людей?..
— Что будем делать, Андрей?.. — тихо спросил Гамарник. Он был теперь председателем Киевского комитета большевиков. Он был и председателем городского ревкома — он бы и должен сказать, что делать. Но язык у него не поворачивался сказать то, что… было неизбежно…
— Что будем делать? — спросил и Картвелишвили.
Стрельба со стороны Степановской заметно приближалась. Треск гайдамацких пулеметов доносился от Галицкого базара. Но винтовки с нашей стороны уже отвечали с Жилянский. И с Мариино–Благовещенской — с другой стороны: от Ботанического, ликвидировав и расстреляв героическую группу Ветрова, гайдамаки тоже пошли в наступление.