Дальше по улицам растерзанной освобожденной столицы — до вокзала, а потом на Печерск — они ехали уже только впятером.
Киев не пел в тот день. Киев — стонал. Люди выбирались из подвалов, где прятались от стрельбы и пожарищ. Люди были худые и подавленные: десять дней почти без пищи и воды. И сразу же начинали куда–то торопиться: разыскивать своих, расспрашивать о близких — кто где, кого куда занесло, кто жив, а кто — нет… Киев был первым городом в стране, испытавшим такие жесткие бои и вступившим в гражданскую войну в пламени пожаров и реках крови.
А по Печерску — из «Арсенала», из казарм понтонеров, из авиапарка, с гауптвахты, с улиц Никольской, Московской, Рыбальской, с Набережной — шли процессии с гробами. К Мариинскому парку.
Против царского дворца была вырыта широкая и глубокая траншея — будто котлован под огромное здание. Семьсот пятьдесят гробов опустили в эту могилу. Братскую могилу бойцов за революцию.
Арсенальцы, авиапарковцы, печерские, подольские, демиевские, шулявские и вовсе не киевляне — все те, кто стоял на Печерске насмерть, кто пробился сюда на помощь восставшим из других районов города…
Но и улицами других районов тянулись обозы гробов. На Байково кладбище, на Лукьяновское, на Зверинецкое, на Щелкавицкое, на погосты всех церквей и монастырей.
Бойцы Подола и Куреневки, бойцы Шулявки, бойцы Соломенки, бойцы Демиевки. Те, которые полегли с оружием в руках за Октябрь, за власть Советов в Киеве и на Украине — против националистической контрреволюции.
Но могилки в тот день вырастали не только на кладбищах — они выросли просто возле домов во дворах, в садиках под вишней или яблоней, на перекрестках улиц. На Куреневке и Приорке, на Сырце и под Пущею, в Святошине и за Кадетской рощей, на Слободках и Трухановом острове… Это были могилки известных и неизвестных бойцов: одни погребали родного человека поближе к себе, другие предавали земле прах неведомого бойца, что сложил голову, защищая их дом.
Две тысячи человек опустил в тот день Киев — в киевскую землю.
Могила в Мариинском парке, на круче над Днепром — чтоб было видно, было слышно, как ревет могучий, — росла и росла… И над нею Киев запел.
Пели четыре песни — подряд, одну за другой; «Вы жертвою пали», «Реве та стогне Дніпр широкий», «Поховайте та вставайте, кайдани порвіте», «Интернационал».
Киев в тот день горько плакал.
Потому что радовался своему освобождению, а погибших бойцов с ним уже не было.
Киевлянин!
Ты живешь в Киеве — в прекрасном, чарующем городе. Помни, что каждая пядь земли здесь полита кровью твоих отцов.
Ты проживаешь на Печерске — больше, чем воды в Днепре, отдано здесь рабочей крови. За Октябрьскую социалистическую революцию.
Ты житель Демиевки — здесь кровью героев окроплены каждая улица и каждый дом. За волю народа.
Ты работаешь на Подоле — каждый завод и фабрика там были крепостью, и на стенах этой крепости кровь воинов. За счастье трудящихся.
Ты идешь центром города — Крещатиком, улицей Ленина, бульваром Шевченко, Владимирской, — здесь с каждого камня мостовой лишь дожди, снега и ветры — время — смыли кровь борцов.
Ты строишь коммунизм, а они отдали жизнь за то, чтобы ты мог его построить. За твою жизнь и твое счастье. Наши первые коммунары.
Киевлянин! Не забывай этого! И пусть никогда, ни дети, ни внуки твои не забудут.
Киев
1960