Не знаю, почему пошла домой той ночью, вместо того, чтобы идти прямо в полицейский участок. Моя жизнь сегодня была бы другой, если бы я сделал правильный выбор. Часть меня считала, что это моя вина. Я отчитала себя за незрелый приступ ревности. Так я думал тогда, теперь я знаю лучше. Нэйту не нужна причина, чтобы причинить мне боль. Он наслаждается приливом адреналина, который наполняет его вены, когда он избивает меня до полусмерти. Нэйт принял обличье монстра.
Глава 2
Никчемная шлюха
Температура воздуха в комнате дома Нэйта снизилась на семь градусов. Я замерзаю. Два проклятых дня он отсутствовал, черт знает что. Я прикусываю губу, чтобы не выдать себя.
Его губы касаются моей щеки, совершенно не обращая внимания на припухлость под моей кожей, и он слегка меня чмокает.
— Привет, детка. Я тебе кое-что принес.
Его рука вылетает из-за спины, и он преподносит мне дюжину разноцветных гвоздик.
Я растягиваю губы в манере улыбки манекенщицы и притягиваю цветы к груди. Внутренне борюсь, чтобы не дышать, но их пряный аромат остается на моем языке и гниет, вызывая тошноту.
— По какому случаю?
— Мне не нужен повод, чтобы баловать мою красивую жену. Что на ужин? — спрашивает он, подходя к табурету у стойки для завтрака.
— Гамбургеры, — отвечаю я, не поворачиваясь, чтобы увидеть его реакцию. Продолжаю резать помидор, вместо этого представляя, как лезвие моего ножа перерезает ему горло.
— Боюсь, что нужно будет сделать что-то получше. К ужину у нас будут гости.
— Что? Кто?
На этот раз я поворачиваюсь к нему.
Его взгляд не ускользает от меня.
— Фрэнк Клемонс, проектный организатор здесь, в Новом Орлеане. Он приведет с собой жену на ужин. Это важно, Мэдоу. Не облажайся.
— Во сколько они будут здесь?
Паника сворачивается на языке.
— В шесть часов, и заставь меня гордиться. Пойду приму душ.
«Собираешься смыть шлюху со своего члена?»
Я презираю этого человека. Пытаюсь сосредоточиться на часах на плите, сейчас пять пятнадцать. Какого черта, Нэйт? Я копошусь в морозилке, не то чтобы у меня было время придумать что-нибудь волшебное. У Нэйта ничтожный продуктовый запас, не из чего выбирать. Еще гамбургер. Замороженная курица. Две свиные отбивные.
— Бл*ть.
Холодильник трясется, когда я резко закрываю морозильную камеру. Оборачиваюсь и смотрю на обжаренный гамбургер.
— И как мне превратить это в необычный ужин?
Я беру миску и бросаю в нее котлеты одну за другой. После того, как добавляю туда яйцо, половину упаковки тертого сыра и целую пачку жареного чесночного картофеля быстрого приготовления, потому что у меня нет панировочных сухарей или крекеров, я перемешиваю все вместе. Пытаюсь притвориться, что смесь — это лицо Нэйта, и позволяю ей сочиться между кончиков пальцев.
Пока мясной рулет запекается, чищу картофель и достаю замороженный брокколи из морозильной камеры. Я уже знаю, что сегодня вечером будет катастрофа. Нэйт любит настраивать меня на неудачу. Я заплачу цену позже, это само собой разумеющееся. Мои пальцы нажимают на щеку и это касание вызывает слезы на глазах. Я так устал от боли.
Нэйт возвращается на кухню, чистый и посвежевший, пока я смываю сырое мясо из-под ногтей.
— Будь любезной, приготовь мне выпить, ладно?
— Конечно, малыш.
«Как насчет того, чтобы подкрепиться раствором синильной кислоты?»
Я наливаю в стакан бурбон и передаю ему, пока он расслабляется во внутреннем дворике, наслаждаясь вечерней темнотой.
— Чем ты занималась сегодня?— спрашивает он.
— Прибиралась в доме. Немного поболтала с Мэтти.
— Даже не рисовала? Трудно продать то, чего не существует, Мэдоу.
Делаю глубокий вдох, чтобы охладить свой пыл, тлеющий у меня под кожей.
— Я порисую завтра. Обещаю.
Он качает головой и делает глоток бурбона.
— Чего хотела Мэтти? Тебе нужно держаться от нее подальше. Она оказывает плохое влияние. Есть причина, по которой она еще не вышла замуж, Мэдоу. Эта девушка — никчемная шлюха.
Кипение перешло в бурление. Мэтти — мой единственный друг, которого Нэйт не прогнал. Она — единственное, что осталось в моей жизни, за что благодарна, но я ухожу... ступая по ковру, будто он из яичной скорлупы, осторожно, чтобы не разбудить монстра.
Нэйт кричит позади меня, когда я закрываю дверь.
— Ты должна привести себя в порядок и постараться выглядеть презентабельно для наших гостей.
— Конечно, я втисну это между картофельным пюре и брокколи с маслом, — бормочу себе под нос, когда мой голос заглушается тройным стеклопакетом раздвижной двери.
Я хочу кричать, хочу плакать, хочу бросить стеклянную миску в кухонное окно, пока мне поет серенаду океан разбивающегося стекла. Но я не знаю. Я не могу. Тем временем промываю картофель и ставлю на плиту вариться.
Ноги неохотно ведут меня вверх по лестнице. У меня нет времени на душ, но, наверное, стоит расплести спутанный пучок и расчесать волосы.
Отражение в зеркале осуждающе смотрит на меня. В такие времена я очень скучаю по маме. Она была бы так разочарована всеми глупыми решениями, которые я приняла в своей жизни.
Моя мать вышибла бы дерьмо из Нэйта, если бы узнала, что он со мной сделал. Эта мысль заставляет меня улыбаться. Но улыбка быстро исчезает, когда я вспоминаю, что моей мамы больше нет, чтобы защищать меня. Возможно, ей нужно было позволить мне провести несколько битв в одиночку, вместо того, чтобы укрывать меня, как будто я сделана из дутого стекла.
Моя мать была единственным человеком в моей жизни, который когда-либо любил меня по-настоящему. Растить без отца было тяжело, но она всегда старалась восполнить мое отсутствие мужского авторитета. Она хотела, чтобы я была сильной, но всегда была рядом, чтобы защитить меня. Итак, я олицетворяю сломленность, слабость и никчемность. Бывают дни, когда мне хочется со всем этим покончить и присоединиться к ней. Затем думаю о Мэтти, и я никогда не смогу так поступить с ней. Она может быть единственным человеком на этой забытой Богом планете, который заботится обо мне, даже чересчур.
Я должно быть слишком долго блуждаю в мыслях, потому что прежде, чем успеваю нанести хоть какой-то макияж, Нэйт кричит, поднимаясь вверх по лестнице: