— Что, черт возьми, ты делаешь? Они уже здесь.
«Что ты и просил, засранец».
— Бегу вниз.
— Сейчас же, Мэдоу!
Моя палетка теней разбивается, когда я кладу ее обратно в ящик для макияжа.
— Дерьмо!
Я поправляю блузку, спускаясь по лестнице с обязательной улыбкой на лице. Нэйт вручает нашим гостям стакан бурбона, затем подходит ко мне и обнимает меня за плечо.
— Хочу представить вам Мэдоу. Она лучшее, что когда-либо случалось со мной. Не знаю, что бы я без нее делал.
Он наклоняет ко мне голову и ласково улыбается. Я хочу блевануть.
Ложь. Все лгут. Вот как Нэйт работает со своим сбродом. На сцене он превращается в величайшего мужа в мире. И «Оскар» получает...
Я не лучше. Скрываю боль и истинную сущность за фасадом хорошей жены. Я такой же великий лжец, как и он.
— Привет, — говорю я, протягивая руку первоклассной паре.
— Мэдоу, это Фрэнк... и Лиз, его прекрасная жена.
Он переключает свое внимание на пустышку в туфлях на высоких каблуках и черном платье на два размера меньше. Я уже могу сказать, что эта сука возненавидит мой мясной рулет.
Фрэнк смотрит сквозь меня, его больше беспокоит стакан бурбона в руке. Лиз оглядывает меня с ног до головы, наверняка желая оказаться на моем месте. Я почти смеюсь вслух, но отворачиваюсь и сосредотачиваюсь на двери, через которую мне хотелось бы выбежать. Я завидую ей. Как было бы прекрасно иметь мужа, который не осознает, что ты существуешь.
— Ужин почти готов, мы можем перейти в патио, пока Мэдоу закончит с приготовлением, хорошо?
Фрэнк сразу же поворачивается и покидает гостиную. Лиз продолжает смотреть на меня.
— Что случилось с твоей щекой?
Нэйт отвечает, прежде чем я успеваю сочинить ложь. Он усмехается.
— Она упала на край нашей кровати прошлой ночью, споткнувшись о пару туфель, которые оставила посреди комнаты. Мэдоу может быть такой неуклюжей. Не так ли, дорогая?
Я робко улыбаюсь.
— Да, в этом вся я, — отвечаю. — Неуклюжая как бык.
Она кивает, принимая нашу ложь, и следует за Фрэнком на улицу.
После ужина мужчины болтают, пока Лиз не на шутку становится скучно, и она начинает вести разговор со мной.
— Итак, Нэйт сказал мне, что ты художница. Я хотела бы увидеть твои работы.
Как бы мне ни хотелось избежать неодобрительных взглядов Нэйта и спрятаться в своей студии, я отвечаю честно.
— У меня здесь ничего нет. Я все продаю в галерее на Бурбон-стрит.
Нэйт прерывает наш разговор.
— Боюсь, что на этой неделе, пока меня не было в городе, Мэдоу немного ленилась. Она должна закончить несколько картин к концу следующей. Может быть, мы сможем сделать это позже.
Лиз смотрит на свой наполовину съеденный кусок мясного рулета.
— Нет, все в порядке. Я посмотрю ее работы в галерее, когда в следующий раз буду во Французском квартале.
«Может быть, мне стоит взять тебя в свой чулан боли, — думаю про себя. ― Я могла бы показать тебе свои настоящие картины. Мои уродливые картины. Держу пари, они бы стерли эту надменную ухмылку с твоего лица».
Впервые за сегодняшний вечер я искренне улыбаюсь.
— Это было бы здорово.
Разговор за ужином скучный, и наши гости уходят рано, бросая горсть неубедительных отговорок. У Лиз раннее занятие кроссфитом, а у Фрэнка утром встреча с городским инспектором... бла-бла-бла. Нэйт и Лиз не могут оторвать глаз друг от друга, пока мы идем к входной двери. Ты можешь еще более явно показать, что хочешь трахаться? Мы прощаемся с ними, и дом погружается в тишину. Слишком тихо.
Как бы я ни ненавидела тишину, знаю, что долго она не продлится. Я перехожу в режим самосохранения. Занавес закрылся. Зрители покинули зал. Теперь начинается настоящее представление. Забавно, как хорошо ты выступаешь, когда на кону стоит твоя жизнь.
Нэйт расхаживает взад-вперед, прежде чем взять свой напиток со стола в столовой и сесть за барную стойку.
— Фрэнк — коварный мудак.
Что? Я выпустила воздух, который с трудом держала в легких. Разве продолжение не будет вращаться вокруг моих неудач в качестве жены?
— Извини, но если ты его ненавидишь, почему пригласил на ужин?
Пальцами он поглаживает лоб, затем качает головой за мгновение до того, как его пронзительный взгляд падает на меня нарастающей головной болью.
— Потому что это то, чем нужно заниматься, Мэдоу. Если ты хочешь продвинуться вперед, то делаешь людей счастливыми или зарабатываешь им деньги. Ты высасываешь дерьмо из этих засранцев и выплевываешь его, когда они не смотрят.
Я понимающе киваю, потому что это похоже на мою жизнь.
— Так что это была за, черт возьми, еда, которую ты сегодня назвала ужином? Ты пытаешься сорвать мою карьеру? Эта отвратительная куча дерьма даже не была съедобной. Какую часть важности вечера ты не поняла, Мэдоу?
— Мне жаль. У меня не было времени на подготовку. Если бы я знала заранее…
За молчанием Нэйта в воздухе следует стакан с выпивкой, который едва не попадает мне в голову. Он ударяет по передней панели нашей печи из нержавеющей стали и падает на пол, разбрасывая осколки во все стороны. Нэйт как пятилетний ребенок в истерике. Что бы я ни дала ему, чтобы он почувствовал себя лучше, эта колоссальная истерика будет продолжаться. Так в чем же смысл? Самосохранение — моя единственная забота.
Я стою неподвижно, глядя на барную стойку, но краем глаза наблюдаю за летающими объектами. Его кулаки бьют по гранитной столешнице, прежде чем он встает.
«Спокойнее, Мэдоу. Дай ему то, что он хочет».
Боль, которая остается в моей щеке, очень мотивирует. Я не знаю, сколько еще смогу вытерпеть.
— Судя по всему, твоя мать-шлюха не научила тебя готовить.
Нэйт знает, на какие кнопки нужно нажимать. Власть в его голосе пугает, но каждая капля моей ненависти к нему хочет вырваться из моего тела и покрыть его слоем желчи. Я должна сохранять спокойствие. Сегодня у меня нет энергии для монстра.
— Нэйт, пожалуйста, не надо. Моя мать не была шлюхой.
Его взгляд слишком ожесточенный, мне нужно переключить внимание. Слезы накапливаются на глазах и текут без разрешения. Я быстро вытираю их, чтобы Нэйт не видел. Я не доставлю ему удовольствия.
— Да ладно. Твоя мать была шлюхой. Как думаешь, почему у тебя никогда не было отца? Никому не нужна шлюха, Мэдоу. Ты даже не знаешь, кто был твоим отцом. Если бы я не появился тогда, когда был нужен, ты бы закончила так же, как твоя мать. Ничтожной шлюхой. Вместо этого ты всего лишь подкидыш. Ты сосала сиську своей матери, пока не высосала из нее жизнь, а теперь выжимаешь каждую унцию жизни из меня. Ты ничего не вносишь в этот мир. Ты, бл*ть, ничего не стоишь, Мэдоу. Посмотри фактам в лицо.