Между прочим, ещё накануне заседаний комиссии Чернышева был издан указ, по которому вызов капитана Шпанберга в Петербург и назначение его начальником Северной экспедиции признавались излишними.
Тогда и полетел в Сибирь лейб-гвардии каптенармус А. Друкорт. Встретив Шпанберга в Киренском остроге на Лене, Друкорт указал ему прекратить движение к Петербургу и велел возвращаться назад. Сам каптенармус, не дожидаясь, пока опомнится Мартын, помчался дальше в Охотск...
Хотя и счастливо переменилась для Остермана и Головина конъюнктура, хотя и одержали они блистательную победу, свалив руками герцога Артемия Петровича Волынского, но к капитан-командору Берингу эта конъюнктура никакого отношения не имела и иметь не могла. Берингу строго-настрого приказали немедленно представить отчёт о деятельности всей экспедиции.
24 августа А. Друкорт был уже в Охотске.
Под его присмотром и написал Беринг краткий отчёт, а полный — пообещал прислать с Камчатки. Он объяснил Друкорту, что нельзя откладывать отплытие. Если задержаться ещё на месяц, целый год пропадёт... Возьмёт ли на себя господин лейб-гвардии каптенармус ответственность за такую задержку? Не взял на себя ответственности лейб-гвардии каптенармус Друкорт. 8 сентября Беринг уплыл на Камчатку, и 6 октября его корабли вошли в Авачинскую бухту.
Всю зиму писал капитан-командор отчёт.
В Адмиралтейств-коллегии получат этот отчёт в январе 1742 года, когда Беринга уже не будет в живых. Мёртвый Беринг отчитается перед Адмиралтейств-коллегией за все свои промахи и свершения...
5
Изнеможа продолжать плавание, застряла во льдах дубель-шлюпка «Якуцк»... Бессмысленно было вырываться из ловушки — ледяные горы росли вокруг, и всё сильнее сжимало льдами судно. Трещали борта... Надломило форштевень... Весь корпус помяло, и учинилась великая течь. До последнего боролась команда за живучесть судна. Три помпы выкачивали ледяную воду. Подняли на заснеженную палубу провиант и дрова из трюма. Мукою и пеплом засыпали щели, «токмо воды не убывало». Тогда «подвели под нас грот и штаксель» и насыпали меж парусами и бортами муки и грунта, чтобы не растирало в щепу борта, токмо и тем «пособу не получили, чтоб унять течь». Дубель-шлюпка начала заваливаться на правый борт.
Выгрузили на лёд всё, что могли, привезённый за тысячу вёрст из устья Индигирки якорь, пушки, провиант. Люди тоже покинули корабль.
По расчётам штурмана Семёна Челюскина выходило до берега пятнадцать миль. Как только рассвело, Харитон Лаптев отдал приказ идти к берегу...
Нагрузили продуктами нарты, впрягли собак и двинулись вперёд, навстречу ветру. Два дня шли, с трудом перебираясь через торосы. На второй день — ветер отжал лёд от берега! — вышли к широкой полынье.
Материалов, чтобы хотя бы плоты построить, не было, и поплыли на... льдинах, толкая их к берегу шестами.
Так, на льдинах, и доплыли до материковой земли...
Потом — ещё две недели — перетаскивали на берег грузы с «Якуцка». Льды так плотно зажали судно, что не давали ему и затонуть... Когда были перевезены все грузы, начали было разбирать на дрова и корабль, но не успели. Море не пожелало делиться добычей. Льды чуть раздвинулись, и «Якуцк» скрылся в ледяной пучине.
Простившись с судном, двинулись к русскому посёлку промысловиков, названному Конечным. «И в том пути от великих стуж и метелиц и от пустоты претерпевали великую трудность». Обессилевшие солдаты и матросы ложились на снег и отказывались идти дальше.
— Всё равно помёрзнем, ваше благородие, и не доберёмся до зимовья... — сказал Лаптеву матрос Сутормин.
Как отмечено в путевом журнале, и Сутормин, и поддержавший матроса солдат Годов тут же были «штрафованы кошками».
После экзекуции двинулись дальше.
Впереди, в зелёном кафтане, сжав зубы, шагал навстречу пурге лейтенант Харитон Прокопьевич Лаптев. Благодаря его железной воле и удалось спасти отряд. Всего четырёх человек потеряла команда «Якуцка» после кораблекрушения. Остальные дошли до Конечного и благополучно перезимовали здесь.
Из посёлка Конечный Харитон Лаптев отправил в Адмиралтейств-коллегию рапорт — «не допустил лёд, судно истёрло» — о гибели «Якуцка». В этом же рапорте он указал, что не видит оснований для прекращения деятельности отряда, и предложил продолжать работы по составлению карты. Только теперь уже описывать берега «сухим путём на собаках, но здешнему состоянию в нартах запрягши».
Ответ на рапорт мог прийти в лучшем случае через полтора года. Поэтому, «дабы всуе время не прошло», Харитон Лаптев тут же, едва устроившись на зимовье, принялся готовиться к осуществлению своего плана. Заранее начали откармливать собак. Сформировали три небольших отряда, а остальных людей, чтобы не тратить зря провиант, отправили в Туруханск.