— Да-да. — подтвердила моя соседка снизу. — Я даже боюсь завтрашнего утра.
— Кстати, мы с вами так и не познакомились. — вспомнил я. — Меня Павел зовут.
— Ольга Владимировна. — ответила она. — Очень приятно.
— А что на первом этаже? — кивнул я на дверь из нашего стояка. — До них тоже наверняка дотекло.
— Ой, а они, наверное, ещё и не знают. — притихшим голосом ответила Ольга Владимировна. — Постучись к ним. Но они, скорее всего, не дома, раз вместе с нами тут не бегали.
Так и оказалось. Анна Аркадьевна взглянула на меня сочувственно, мы попрощались без слов, и я пошёл на улицу. Подморозило, выпавший накануне снег поскрипывал под ногами. Небо прояснилось и стала видна полная луна.
Вернувшись, вспомнил про продуктовые наборы. Так забегались и закрутились с этим водным бедствием, что я их поставил в уголок и забыл про них. Начали распаковывать вместе с Галией и Светой. Сразу стало понятно, что дарили мне в основном то, что осталось после празднования Нового года. Видимо, запасы создали солидные, чтобы на всех хватило, и еще и в январе осталось.
Так что в основном мне досталось море конфет, да копченая колбаса с консервами. Консервы оказались ценными по нынешним временам — венгерский зеленый горошек «Глобус» и «Лечо натуральное», югославский клубничный джем, и советская ветчина. Очень порадовали две банки индийского кофе и две пачки чая со слоном. Но Галия и Света обрадовались больше всего, к моему удивлению, именно советской ветчине. Но удивлялся я недолго — для меня тут же открыли банку, и я вспомнил этот вкус. Да, однозначно, вещь!
Бейрут.
Теплый ветерок щекотал Диану, сидящую на террасе верхнего этажа. Семья Фирдауса приняла Диану очень тепло, во всяком случае, все улыбались.
Мать Фирдауса вообще очень ей по душе пришлась. Нуралайн, высокая, статная, в деловом брючном костюме, и видно, что в ее годы она была очень красивой. И сейчас, несмотря на морщины, еще вполне симпатичная. А уж духи ее! Надо будет потом попросить Фирдауса ей такие же купить. Но не сейчас, а уже в Москве, сейчас неудобно может оказаться, если она такими же духами надушится.
Фирдаус ей уже рассказал, еще в Москве, что имя Диана в Ливане имеет аналог — Дина. Переводится, как «долина, наполненная прекрасными цветами». Нуралайн попросила у нее разрешения звать ее именно так. Диана охотно согласилась. Уж больно красиво звучит перевод на русский! Можно и Диной побыть!
Тарек, отец, тоже был представительным мужчиной. Небесно-голубые глаза, волосы русые, почти не облысел еще, несмотря на то, что ему за пятьдесят. Руку ей галантно поцеловал. Костюм у него красивый, синий, такие красивые Диана раньше даже у Пашки не видела. Фирдаус потом пояснил, что эти костюмы для отца шьет портной в Италии. И стоят они больше тысячи долларов за штуку, ему самому такие дорогие еще не положены, он же студент, на деловые переговоры, на которых должен достойно выглядеть, как отец, пока не ездит.
А то, что она пока не могла принять участия в их разговорах… Ну, а как, если она всего несколько слов выучила?
Гораздо интереснее любоваться с высоты на вечерний восточный город, живущий полной жизнью. Невероятные впечатления после зимней заснеженной Москвы!!!
Пошел вечером гулять с собакой. Пройдя немного по двору, увидел старого знакомого, копающегося в куче строительного мусора.
— Родька! — позвал я. — Привет! Ты что там делаешь?
— Гвоздь толстый большой нужен. — серьёзно ответил он, подходя ко мне. — А можно его погладить? — переключился он на Тузика. — Не цапнет?
— Не цапнет, гладь. Зачем тебе гвоздь-то? — поинтересовался я, терзаемый смутными догадками. — Пугач хочешь сделать?
Он замялся.
— Слушай, — мне не понравилось, что он гуляет всё время один. — а хочешь Тузика на поводке поводить? — решил разузнать о нём побольше.
Пацан с готовностью согласился, и я торжественно вручил ему поводок.
— Мы, когда гуляем, тут по району круг делаем. Тебя не хватятся искать, если ты со двора уйдёшь? — поинтересовался я.
— Не хватятся. Дед на дежурстве. — небрежно ответил малой и гордо направился в сторону улицы.
— Ты с одним дедом живёшь? — потрясённо спросил я. — А родители?
— Папу служить отправили за границу. А мамы у меня нет.
У меня сжалось всё внутри.
— Давно мамы не стало? — спросил я.
— А её у меня никогда не было. — деланно равнодушно ответил Родька. — Бабушка была, но умерла в том году.