Святославль. Дом начальника городского управления милиции.
Филимонов ворвался к себе в дом, намереваясь припрятать понадёжнее, на всякий случай, свои накопления.
Стремительно пройдя прямо в обуви к платяному шкафу, он вытащил заначку — почти пять тысяч рублей — и бросил деньги на стол. Схватил с трюмо шкатулку с цацками жены и высыпал её содержимое туда же.
— Это что же ты такое творишь? — возмутилась жена, вертевшаяся перед зеркалом.
— Не до тебя сейчас, дура, — отмахнулся Филимонов, но мельком взглянув на жену, он только сейчас обратил внимание, что она стоит в шубе, что изъяли у Алироевых. Он притащил ее домой, хоть это был и вещдок. Ну а для чего же еще быть начальником, если не можешь свою жену порадовать?
— Сними! — заорал он, грубо стаскивая шубу с плеч жены. — Ты что, совсем сдурела⁈ Надеюсь, ты не выходила в ней никуда? Ещё не хватало, чтоб тебя люди в ней увидели!
— Да что такое? — опять возмутилась жена.
— Ничего! Посадят меня теперь из-за твоей зелёнки! Раздула скандал из пустяка, а я и повелся… Спрячь всё это в огороде, чтобы не конфисковали, — показал он на деньги и украшения. — Закатай в стеклянной банке и закопай. Только, не забудь, где!
Подумав несколько секунд, он досадливо сказал:
— Хотя нет, будет обыск, щупом найдут. Ладно, одевайся пока, приеду через полчаса, съездим в лес, приметил я там одно дуплистое дерево…
— Как же так? — начала всхлипывать жена. — Ты же говорил, что у тебя всё схвачено…
— Мало ли, что я говорил! У Шанцева связи аж в самой Москве оказались… И какие! Обком брянский на колени поставили, как поп мальчиков в церкви на горох… Эх, и скандальная же ты баба! Теперь всё потеряем из-за тебя! Хорошо, если на свободе останусь.
Филимонов схватил шубу Алироевых, завернул её в наволочку и унёс из дома.
Москва. Квартира Быстровых.
В тишине Регина услышала, как открывают входную дверь ключом. Кто-то пришёл. Кто бы там ни был, мать или отец, она не собиралась подниматься, надо будет, сами зайдут. Но входная дверь сильно хлопнула и тут же в комнату ворвалась мать.
— Лежишь, паскуда⁈ Прохлаждаешься? Доигралась! Меня с работы вышвырнули с треском! — кричала разъяренная мать.
Удивлённо хлопая глазами, Регина молча пыталась понять, при чём здесь она и что, вообще, происходит?
— Ты что устроила, дура⁈ У меня проверка министерская в школе. Меня с директорской должности, сказали, попрут! Я, даже, простым учителем из-за тебя устроиться не смогу! Что жрать будем?
— Да причём тут я, мама⁈ Как я могу такое тебе сделать?
— А за что ты в университете строгий выговор получила? Ты кому семью разбить там собралась? Дура? Зачем?
— Кто тебе сказал? — спросила потрясено Регина.
— Во время проверки и сказали! Намекнули, что потому ее и проводят! Из-за твоих проделок! На кого ты там позарилась? Кого с женой поссорить хочешь? Влюбилась в женатого? Отбить хочешь?
— Да даже не отбить, а просто отомстить… Я его и не любила! Он не захотел, чтобы я была его любовницей! А у самого есть любовницы, я точно знаю!
— Но почему в твою тупую башку вбилось, что ты должна быть чьей-то любовницей? — потрясенно спросила мать.
— Так ты же сама говорила, что главное быть с нужным человеком, при хорошей должности, и неважно, в каком качестве, жены или любовницы.
— Ты совсем идиотка? — потрясенно смотрела на неё мать. — Мало ли, что я говорю! Ты лучше посмотри, как я живу! Я всю жизнь с одним человеком! С твоим отцом! Неужели ты не понимаешь⁈
Святославль. Дом Алироевых.
Аполлинария попыталась после работы попасть в милицию, но там все так бегали, чем-то занятые, что её не пустили даже на порог. Поднимать шум она не решилась и, расстроенная, пришла домой.
Не прошло и двадцати минут, как в дверь постучали. На пороге стоял заместитель Филимонова, Рыков. Он сунул Аполлинарии в руки какой-то мешок.
— Вот, велено передать, — объяснил он причину своего появления, и удалился, неожиданно вежливо кивнув на прощанье.
Наволочка? А в ней что? Как все это странно! Внутри оказалась шуба, подарок сына. Аполлинария растерянно подняла голову, но Рыкова уже и след простыл.
Вот же! — удивилась Аполлинария. — Изымали когда, столько бумаг подписать заставили, а вернули просто так… Но самое главное… Это же хороший знак, верно?
Москва. Квартира Быстровых.
— Неужели ты не видишь разницы между словом и делом⁈ — ругалась мать. — Как можно быть такой?