— Боюсь, Павел Евгеньевич, это мой звонок неправильно поняли, — понурив голову, проговорил Румянцев. — Там же от нас майор Золотов сидит, вот он и отнесся к словам капитана несерьезно, похоже. Может, он решил, что я племянника какого-то своего протащить пытаюсь к ним на радио… Или сына друга какого… Вот, если бы вы сами позвонили, думаю, там к Ивлеву совсем другое отношение было бы.
— А ты на меня ссылался?
— Да, конечно. Видимо, не поверил Золотов, решил, что я сам придумал…
— Племянника? Сына? Золотов что, слишком давно там сидит, что ли? Проникся, общаясь с интеллигенцией, духом свободомыслия, что такое приказ, забыл? Ну, я ему покажу! — разозлился Воронин.
— Только Ивлев раньше следующей недели не сможет снова прийти, уезжает на родину на несколько дней…
Москва. Дом звукозаписи.
Майор Золотов сидел, развалившись за своим столом в уютном отдельном кабинете, придвинув стул вплотную к пышущей жаром батарее.
Хорошая, всё-таки, у меня работёнка, — думал он. — Вроде и цензурой занимаешься, а, по большому счёту, сам решений никаких не принимаешь, со всеми сомнениями идёшь к начальству, никакой ответственности. Ну, и поручения основного начальства приходится выполнять изредка. Но это ерунда, совсем не то, что в управлении было… Бегал, высунув язык, как собака. То на совещании лицом в говно макают, то по городу бегаешь, с агентами в закоулках общаешься. Нет, хорошее это место…
Телефонный звонок отвлёк его от приятных мыслей.
— Золотов. Слушаю, — поднял он трубку.
— Полковник Воронин, — представился звонивший и Золотов моментально подтянулся. — Капитан Румянцев звонил насчёт Ивлева Павла?
— Да.
— А почему к Ивлеву отнеслись так странно? С пионерами предложили работать? Капитан Румянцев объяснил, что Ивлев в серьёзных передачах должен участвовать? Обсуждать с молодёжью экономические вопросы и любые другие, какие сам посчитает важными?
— Виноват, думал, это для красного словца было сказано, — ошарашенно ответил Золотов. — Пацан же зеленый совсем. На втором курсе учится…
— Думать, майор, тебя никто не просил. Этот вопрос на контроле у руководства. Ивлев придёт ещё раз на следующей неделе, — чеканя каждое слово, говорил Воронин. — Если в этот раз опять будут недоразумения, то на радио в твоём кабинете будет работать другой человек… Офицер, который с первого раза будет выполнять приказ. А ты уж, прости, будешь заниматься поиском японских шпионов в чумах чукчей… Сколько найдешь, все твои будут.
Выслушав отповедь от полковника и положив трубку, майор вытер пот со лба.
И с чего я решил, что капитан, прикрываясь этим полковником, кого-то из своих пропихивает? — подумал Золотов. — Вот же я дурак! Надо срочно исправлять ситуацию.
Москва. Кабинет директора Таксопарк № 5.
— Степан Архипович, ну как съездили? — заглянул к Волошину его заместитель Епихин. — Согласился?
— Нет, Артём, — ответил директор, грузно опустившись на стул. Даже с трех метров Епихин различал запах пота от своего шефа. Тот всегда потел, как ломовая лошадь, когда волновался. — Не пойму… То ли боится брать, то ли выжидает чего-то?
— Жути нагоняет, — мрачно проговорил Епихин.
— И Греков, как назло, в командировку укатил, — с досадой ответил директор. — Надолго… Какая-то учеба у него. Месяца два не будет. И нет бы перед отъездом сказать, кто вместо него может помогать, скотина такая… Сколько мы на него денег потратили…
— Может, в генералы собрался и рвет старые связи, чтобы не сорвалось назначение? — предположил Епихин. — Сколько ему в полковниках в отделении сидеть?
— Не удивлюсь… — кивнул Волошин. — Такой пройдоха, что давно готов в генералы.
— Что будем делать? Время играет против нас. Если этот сопляк из ОБХСС сейчас не угомонится…
— Кончай, Артём! И без тебя тошно! Есть у меня человечек в райкоме. Помог как-то… Поеду завтра к нему. Навел дополнительно справки — за ним серьезные люди стоят…
г. Москва. Квартира Ивлевых.
Пьесу закончил, и решил перечитать, прежде, чем отдавать. Рабочее название пьесы первоначально придумал такое — «Превратности судьбы». Но вот сейчас понял, что где-то я что-то такое уже слышал… Задумался над новым названием. Тут вернулась домой Галия и заглянула ко мне в кабинет, узнать, почему я не вышел её встретить. А я и не слышал.
— Извини, дорогая, — поспешно поднялся я и поцеловал жену, — задумался.
Мы пошли на кухню. С детьми занималась мама. Ирина Леонидовна в начале седьмого сдавала ей смену, как только она возвращалась с работы, и уходила домой. Чувствуется, наша няня тоже уже уставать начала, хотя мы все ей помогаем. Летом уедем куда-нибудь на месяц с детьми, вот, у неё тоже отпуск будет. Но до этого ещё дожить надо…