– А как?
– О-о-о, юноша, это целая наука. Там было написано, что камни эти светятся в кромешной тьме… А если их тронет человек, которому этот камень предназначен, вокруг раздастся многоголосое пение. Тот, кто такое пение услышит, сразу поймет, что предначертано ему судьбой. И вот сейчас, когда ты рассказал мне, что эти холмы – заброшенные каменоломни, я вспомнил о том свитке, вспомнил ту старую историю.
– А почему ты спросил о холмах? Ну, тех, которые не холмы, а старые обрушившиеся ходы?
– Я думал, о мой любопытный ученик, что среди этих холмов можно будет разбить лагерь на несколько дней и наблюдать за звездами. Говорят, что лучше всего они видны именно с полуденной стороны вашего города.
– Лагерь, учитель? – в голосе Аладдина звучал мальчишеский восторг. – Мы будем всю ночь смотреть на звезды? Считать их? А ты научишь меня различать созвездия?
– О, мой ученик, да ты любопытен! Но, говорят, ты перечитал все книги и свитки в лавке книжника Мустафы. Разве там не было книг о светилах?
– Были, учитель. Это были свитки, привезенные дедом нашего Мустафы, великим путешественником и книжником, из некогда великой Кордовы, свет знаний которой освещает весь мир, что лежит пред глазами Аллаха всемилостивейшего и милосердного. Но это были только книги. А городские огни мешают толком рассмотреть удивительные узоры, в которые слагаются строки небесной летописи…
– Ну что ж, я научу тебя читать по звездам, ученик. Но не сейчас. В этот тихий вечер нам с тобой надо решить, с чего мы начнем обучение. И что будет твоим первым уроком.
– А давай начнем с этого! Ну, со звезд. Ведь только-только стемнело. До полуночной стражи времени еще много. Давай прямо сейчас выйдем за полуденные ворота и посмотрим на небо!
Аладдин разве что не подпрыгивал от нетерпения – так его зажег немногословный рассказ магрибинца. А может быть, нетерпение, что сжигало душу Инсара-мага, передалось и юноше.
– Но до полуденных ворот так далеко! А я сегодня целый день был в пути и очень устал.
– До полуденных ворот совсем недалеко. Я знаю самую короткую дорогу!
Магрибинец кивнул, соглашаясь.
– Пойдем, ученик. Нам ведь все равно надо будет выбрать место для будущего лагеря.
Аладдин не слышал последних слов мага. Он уже отошел на несколько шагов вперед. Оглянувшись, он воскликнул:
– Ну что же ты медлишь, учитель? До полуденных ворот рукой подать!
И магрибинец поспешил вслед за учеником.
Темнело. Светлая чалма Аладдина мелькала уже возле городской стены. Мимо прошли две девушки-иноземки, укутанные в богатые накидки.
– Что здесь делают девушки? Да еще ночью?
– Наверное, это женщины франков… Или еще какие-нибудь иноземные гостьи. Видишь же, учитель, они идут сами, смело.
– Им некого бояться?
– Конечно, учитель. Ведь ты же решил поселиться в Багдаде, городе мудрости и терпимости. Наш халиф привечает всех, любому дает кров и никого не обделяет вниманием. Каждый у нас в городе волен поступать так, как ему велят его обычаи. Если, конечно, это не оскорбляет чувств и обычаев других людей.
– Но ведь женщины, которые ходят вечером по улице, да еще и с открытыми лицами – это не в обычаях вашего города.
– Это их обычаи. И не нам навязывать иноверцам наши нравы.
Аладдин вытянул вперед руку.
– Смотри, учитель! Вон там каменная лестница. Говорят, она появилась в городе самой первой! Слышишь, шумит река? Вскоре мы перейдем ее по мосту. И сразу за мостом будут полуденные ворота города. А вот и стража!
Городская стража удивила магрибинца. Он ожидал увидеть рослых мамлюков – иноземцев на службе у халифа. Но мимо прошли двое мужчин в летах. Они мирно беседовали. Казалось, они ни на что не обращают внимания.
– Странные у вас стражники! Старики… Да к тому же безоружные.
– О нет, они вовсе не безоружны. Да, они не носят копья или мечи, но руки их сильны, а мастерство духа и тела столь велико, что никчемные палки и дубины им ни к чему. А то, что наши стражники немолоды… Есть среди них и молодые. Те несут караул обычно ближе к дворцу халифа.
– Странные порядки.
– Разумные, проверенные. Не удивляйся, учитель. Город наш древний, древние и его традиции. А правила, по которым действует городская стража, куда древнее нашего Багдада, да хранит его милостью своей Аллах всемогущий!
Магрибинец предпочел промолчать. Теперь, когда до каменоломен было рукой подать, следовало все сносить терпеливо. И не желать всемогущества большего, чем у бога. Он знал: придет еще и его черед, черед Инсара-мага!