Какого черта?
В затененном пространстве между столом и книжными полками Кристоф сидел на полу. Его голова была откинута назад, шея вытянута, волосы в художественном беспорядке. Его глаза были закрыты, губы слегка приоткрыты. Он был в глубоком сне, и ружье — вероятно, то, с которым я его видела в Дакоте — лежало у него на коленях. Его руки лежали безвольно и изящно, и на нем был другой тонкий, черный свитер с V-образным вырезом и джинсы. Ноги вытянуты, носки ботинок немного ободраны, изношенная подошва образовывала V, и солнечный свет ласкал ее края.
Я поднялась, дотронулась до маминого медальона. Продолжала держать одеяло у груди, пока искала какую-нибудь одежду. Если ничего не выйдет, тогда я оторву кусок простыни, но...
Когда я кинула еще один взгляд на Кристофа, его глаза — голубые огоньки в тени книжных полок — были открыты. Его дыхание не изменилось. Не дрогнул ни один мускул. Он смотрел на меня, и Господи. Горячий поток проложил себе путь вверх по шее, обжигая мои щеки. Зажившие отметки клыков на запястье стали странно покалывать, и я убрала пальцы от теплого металла кулона.
Он слабо улыбнулся. Что-то в этой улыбке заставило почувствовать меня немного неудобно. Я с трудом сглотнула.
— Ты в безопасности, — наконец сказал он. И вот снова — нежный тон, а не его обычная слабая усмешка. Он никогда не говорил так, когда кто-то был рядом. — Северное крыло. Это комната принадлежала твоей маме. Я попросил их поднять сюда одежду. Твой компьютер и все остальное тоже принесут после того, как они просканируют и объявят все безопасным.
Я просто продолжало тупо сжимать одеяло и смотреть на него.
— На закате они проведут мой Судебный процесс. Хотя тебя это не должно волновать. Все будет хорошо, — он все еще не двигался, кроме век, быстро моргнул. — Кстати, доброе утро. Не хочешь позавтракать? Пообедать? Полагаю, сейчас время обеда. Во всяком случае для дневных.
У меня было тревожное ощущение, что мир снова ушел из-под моих ног.
— Грейвс. Пепел. Спиннинг, Дибс. С ними все хорошо?
— Сломленный в лазарете, успокоенный и сдержанный. С Робертом и Сэмюелем все хорошо. Сэмюель тоже в лазарете. У него дар к медицине.
Сэмюель? О, да. Дибс.
— Грейвс? И Бенжамин, Леон, ребята?
— С Бенжамином и его командой все хорошо, учитывая все обстоятельства, и они стоят в обоих концах этого коридора. Мы выясним график наставника, как только закончится это недоразумение, и...
Мне было все равно.
— Грейвс. Где Грейвс? — скажи мне, что нашел его. Но, думаю, я знала ответ.
Я просто хотела, чтобы он сказал, что я неправа.
Уголки его рта опустились, только немного, прежде чем вернулась его улыбка. В этот раз, это была легкая, жесткая гримаса.
— Никто не видел его, Дрю.
В груди все сжалось.
— Но...
— Каждый учитель и студент на стреме. Если только оборотень не спрятался где-то в общежитие, а Роберт клянется, что его там нет. Мы сосчитали всех, раненных и вообще, всех, кроме него. Серьезных потерь в этой атаке нет, слава Богу.
— О, Боже, — я нашла слово, из-за которого у меня кипело в горле.
Это было то же старое чувство. Одиночество. Он оставил меня, как мама, и бабушка, и папа. Куда, черт возьми, он ушел бы?
Я поняла после потрясения, что это не имеет значения. Он был в безопасности вдалеке от меня. Я просто никогда не думала, что он мог бы покинуть меня. Честно никогда.
Только теперь я ужасно, ужасно боялась, что он так и сделал.
— Что-то случилось? — Кристоф спокойно задал вопрос в заполненной солнечным светом комнате, и казалось, что он действительно хотел знать ответ. — Между вами двумя?
— Да. Нет. Не знаю. Полагаю. Слушай, я просто... это моя одежда? — и кто снял с меня лифчик? Мои щеки были, наверное, такими же красными, как волосы Кира, если красноту в них можно идентифицировать.
Кир. Господи. Холодная дрожь прошлась по моей спине. Он был в Совете, и он был на стороне Анны. Что если...
Кристоф в одно мгновение встал на ноги, ружье, которое он держал свободно и умело, было направлено в пол. Я бы беспокоилась, если бы кто-то расхаживал в моей комнате с ружьем, но он был профессионалом. И, по правде говоря, я была рада, что он находился здесь.