Когда Дэвид открыл глаза, он лежал на спине на плоском камне. В прогалине между деревьями виделась влажная голубизна неба. Шум водопада не умолкал ни на секунду. Он снова закрыл глаза. Ему было нехорошо. Горло саднило оттого, что он долго сдерживал слезы.
– Ты проснулся? – Мег села рядом с ним на камень. – Ты долго спал. Как ты себя чувствуешь? – Мег прикоснулась ладонью к его щеке, как бы измеряя его температуру. Он чувствовал себя так, будто только что перенес приступ жестокой болезни, от которого должен был умереть. Но он остался жив. Помогло хирургическое вмешательство. Раковая опухоль успешно удалена. Но его хирург выглядел озабоченным и ласково склонился над ним.
Дэвид повернулся к Мег, положил голову ей на колени и обнял ее за талию.
– Со мной все в порядке. – Он не чудовище. Он раскрыл перед ней все худшее в себе – и вот она осталась с ним, ее рука гладит его волосы. Она могла отшатнуться от него, узнав, что он виновен в смерти Хэзер.
– Когда ты собираешься простить себя? – спросила его Мег.
– Никогда.
– От этого никому не будет пользы. – Она указала ему на чистоту его намерений, когда он повез детей на тот берег, на который им особенно хотелось попасть. Его уже и раньше утешали таким образом. И не один раз. В сущности, так говорили все, кроме Шон. Но до сих пор подобные речи казались ему фальшивыми, не утешали. Может быть, оттого, что боль еще не успела притупиться от времени? Да, он должен был не спускать глаз с Хэзер, но ведь случившееся ни в коей мере не ставило под сомнение его любовь к дочери. Шон постоянно сыпала соль на его рану. Он почувствовал прилив гнева по отношению к Шон, совсем новое для него и жгучее чувство. Будь она проклята!
Он сел и глубоко вздохнул, ощутив свежий запах падающей воды. Его левая рука все еще обнимала Мег за талию, правой рукой он погладил ее по щеке. Дэвид наклонился и поцеловал ее, мягко, с благодарностью, и она помедлила мгновение, прежде чем отвернуть голову.
– Ты начинаешь прощать себя за одну ошибку, Дэвид. Не делай вместо нее другой.
26
Дэвид менялся на глазах. Это накапливалось постепенно, но сейчас произошел скачок, между ними внезапно выросла ледяная стена, которую Шон была не в силах растопить. Что-то окончательно отдалило Дэвида от нее. Когда он накануне вернулся из леса с Мег, это был уже другой человек. Он даже выглядел иначе, хотя трудно было сказать, в чем именно это заключалось. Может быть в том, как он смотрел на нее за ужином. Он смотрел ей прямо в глаза тяжелым взглядом, пока она не отвернулась. Этого он и добивался, подумала Шон, чтобы я первая отвела взгляд. Впервые именно он устанавливал дистанцию между ними, впервые у него достало на это сил.
Он еще спал, она расстегнула москитную сетку и достала записку Мег. Шон тихо развернула ее, подставив под утренние лучи солнца. Только одна строчка: «Спасибо за то, что ты доверился мне».
– Я думаю, это мне.
Шон вздрогнула от звука его голоса, ее щеки запылали.
– Извини, – оправдывалась она. – Я потянулась за своими туфлями и по ошибке залезла в твои.
Он протянул руку, и она положила записку ему на ладонь. Пока Дэвид читал, выражение его лица не менялось.
– От Мег? – спросила она, изображая невинность.
Он кивнул, доставая рубашку из пакета.
– Вы, кажется, подружились.
– С ней легко разговаривать.
– В былые времена ты говорил так обо мне, – произнесла Шон таким тоном, как будто это она была обиженной стороной в их взаимоотношениях.
– С тех пор много воды утекло, – задумчиво ответил Дэвид.
Он вылез из палатки, не говоря более ни слова. Шон наблюдала за тем, как он идет по тропинке к костру, придерживая у бедра мачете. А чего она ожидала? Ведь это она столкнула санки с горы. Теперь уже слишком поздно с них соскакивать. А он, похоже, искренне наслаждался спуском.
– Просыпайся, а то у нас возникли проблемы!
Шон открыла глаза. Ивен, присев у входа в палатку, тряс ее за ногу. Она простонала и взглянула на часы. Уже больше семи. Должно быть, после ухода Дэвида она снова уснула.
– Что еще стряслось? – Она села.
– Мы лишились большей части запасов еды. Кто-то на нее набрел, не знаю точно, кто именно. Возможно, тапир.
Шон встала на колени.
– Заходи, – пригласила она Ивена.
– Спасибо, я лучше здесь постою. Если мы окажемся в палатке вдвоем, я за себя не ручаюсь. – Он отвел в сторону москитную сетку и посмотрел на нее. – Нам с тобой никогда не приходилось просыпаться утром вместе. Жаль… Ты потрясающе выглядишь. Выражение лица полусонное-полусексуальное, а тут еще и эта маечка…
– Ты хочешь меня взбесить?
– Возможно. – Он отпустил сетку, и она упала между ними.
Шон натянула на себя шорты.
– Тэсс вернулась? Ивен покачал головой.
– Даже не знаю, злиться на нее или беспокоиться. С ней могло что-нибудь случиться. Надо бы взять маленькое каноэ и поискать ее.
– Тэсс непотопляема, – заявила Шон, застегивая блузу, надетую поверх майки, в которой она спала. – Возможно, она где-то скрывается только для того, чтобы нам досадить. Но она вернется. Она не может ставить под угрозу свою профессиональную репутацию.
Синий брезент, покрывавший запасы пищи, был разорван в клочья. Его куски украшали кустарник вокруг расчищенного участка. Пластиковые пакеты, где хранились рис и бобы, изжеваны, мука рассыпана по земле. Манго и бананы, тоже хранившиеся под брезентом, исчезли, но сохранилась пара гроздьев бананов, висевших на дереве с клетками.
Дэвид и Мег собирали консервные банки, разбросанные в кустах. Робин сидела на земле, набрав в ладонь горстку бобов.
– Что же нам теперь делать? – скулила она. – Того, что осталось, не хватит даже до вторника.
– Хватит, – заверил ее Ивен. – Тэсс вернется с рыбой; к тому же она умеет различать съедобные растения. Обойдемся.
Сегодня пятница. Отъезд намечен на вторник; они отправятся на каноэ к Рио-Тавако, где их встретит Чарли со своей лодкой. Поездка по реке займет на этот раз больше времени, поскольку придется идти против течения. Мануэль заедет за ними не раньше, чем в среду вечером, и они прибудут в Сан-Диего ночью в четверг. Шон было приятно думать об этом: она почувствовала, что уже готова к возвращению домой.
В это же утро один из эльфов-детенышей порезался о проволоку, торчавшую из клеточной сетки. Шон и Ивен стояли с разных сторон клетки и смотрели вовнутрь. Рана тянулась вдоль всей маленькой спинки игрунки, ее шерсть была заляпана кровью.
– Это наша вина, – признала Шон. – Следовало быть поосторожнее с проволокой.
– Давай посмотрим, что можно для нее сделать, – предложил Ивен.
Дэвид, Робин и Мег наблюдали за тем, как Шон устанавливала клетку на столе. Обезьяна закрыла глаза и тихо стонала, совсем как Тика перед смертью. Игрунка передернулась, когда Ивен вколол ей анестезирующий раствор.
Шон мягко достала детеныша из клетки и поместила его на столе.
– О Боже, – простонала Робин. – Не спина, а сплошная рана.
Ивен пристроил обезьянку между побегами, из которых был сплетен стол, и обработал рану спиртом. Он передал Шон нитку с иголкой. – Ты у нас мастерица по швам, – сказал он. – На этот раз понаблюдаю, как ты это делаешь.
Шон делала стежки, а Ивен сдвигал края раны. Их головы соприкасались, пока они работали, и Шон делала шов медленнее, чем могла бы. Каждый стежок позволял ей дотрагиваться пальцами до его руки.
– Как чудесно ты это делаешь, – тихо произнес Ивен. Казалось, он комментирует не столько ее работу, сколько прикосновения пальцев к его руке.
Если бы никого вокруг не было и Ивен предложил ей заняться любовью прямо сейчас, она бы согласилась. Шон остро нуждалась в ласке, и он искушал ее своей нежностью. Никто не умел залечивать ее душевные раны так, как Ивен. Ей следовало сегодня быть поосмотрительнее. Она не могла за себя поручиться.
Вдруг Дэвид поднялся из-за стола.
– Мне попались расставленные рыболовные снасти вниз по ручью. Попробую поймать что-нибудь на ужин.
– Это было бы отлично, – одобрил его Ивен, не поднимая головы. Затем он обратился к Шон. – Уверен, что рана заживет быстро. – Он провел большим пальцем по руке Шон, их взгляды встретились. То, что она увидела в его глазах, не имело к игрункам никакого отношения. Она снова перевела взгляд на эльфа. Ивен ощущал то же, что и она, и это удваивало опасность.