Ивен звонил ему накануне ночью, как только вернулся из Перу. Известие о Хэзер его потрясло. Ивен пообещал поговорить с Шон, убедить ее вернуться домой. Вместо этого он проводит с ней ночь, становится ее любовником.
Дэвид провел там большую часть ночи, наблюдая за тем, как луна перемещается по небу, освещая попеременно то одни, то другие участки поросших кустарником холмов. Он услышал крик койота со Слоновьего хребта и почувствовал, как оштукатуренная стена холодит его спину.
В половине пятого Дэвид заставил себя встать и подойти к машине. Ноги казались чужими, принадлежащими человеку, только что вернувшемуся из длительного морского путешествия. Ему пора ехать в аэропорт. Впервые он не был уверен в том, что сможет работать. До сих пор он летал ежедневно, даже на другой день после смерти Хэзер; в этом заключалось его спасение. Несколько часов в день он мог не думать ни о чем, кроме движения транспорта и курса самолета.
Луиза увидела его, когда он выходил из машины, и пригласила в свой кабинет.
– Ты выглядишь больным, – сказала она, глядя ему в глаза.
– Нет, я не болен. Я в порядке.
Его сознание затуманилось, когда Луиза взяла его за руку и подвела к креслу.
– Ты не в порядке, – ответила она. – Садись. Он улыбнулся.
– Немного не выспался. Вот и все. – Он слышал, как вкрадчиво звучит его собственный голос. С его помощью он мог ввести в заблуждение кого угодно.
Луиза села за свой стол и отвела седую прядь ото лба.
– Ты отлично поработал, Дэвид. Но надо и отдохнуть. Я не хочу, чтобы ты поднимался в воздух сегодня. Иди домой, поспи. Возьми пару дней отпуска.
В мозгу Дэвида вспыхнула картина: самолет ныряет в залив. В ней было что-то зачаровывающее. Обыкновенный несчастный случай. «Известный летчик и репортер по дорожному движению Дэвид Райдер погиб в авиакатастрофе через две недели после трагической смерти своей дочери». Он застрахован на крупную сумму. О мальчиках есть кому позаботиться.
– Дэвид? Ты меня слышишь? – зеленые глаза Луизы сузились. – Иди домой. – Звучание последнего слова сдавило ему горло. Только бы не расплакаться, не здесь. Он знал, что выглядит сейчас как ребенок. Он и чувствовал себя ребенком, боящимся возвращаться в пустой дом.
– Давай я позвоню Шон, чтобы она за тобой заехала.
– Нет. – Дэвид встал. – Я пойду. До завтра.
Дэвид вернулся домой в шесть тридцать; Шон сидела за кухонным столом и пила кофе. Она удивилась его приходу. – Разве ты сегодня не работаешь?
– Луизе показалось, что я выгляжу больным. – Он старался не встречаться с ней взглядом.
– Да, выглядишь ты неважно.
Дэвид подошел к плите, чтобы налить себе чашку кофе.
– Почему ты дома?
– Тике лучше.
– Это хорошо. – Дэвид сел за стол.
– Кроме того, утром звонила Линн. Кейта вчера ночью опять рвало. Пятый раз. Я отведу его к врачу.
– Я могу его привезти, – предложил Дэвид.
– Нет. – Шон покраснела, поднесла дрожащую руку ко лбу.
Дэвид наклонился и взял ее за руку. Она была холодной, дрожь в ней не унималась.
– Ты что, так никогда и не доверишь мне заниматься детьми?
– Я уже договорилась. – Она отняла руку. – Я заеду за ними в восемь тридцать. Ты можешь идти спать.
– Шон… – Он смотрел на собственное искривленное отражение на кофейной чашке. Дэвид не знал, как сформулировать вопрос, который он собирался задать Шон, и боялся ее ответа. – Ты… Ты меня больше не любишь?
Она встала и отнесла чашку в раковину.
– У меня все перепуталось, Дэвид.
Она вышла из комнаты, Дэвид крепко сдавил чашку ладонью. По крайней мере она вернулась домой, разговаривала с ним. Сейчас о большем нельзя было и мечтать.
Уснуть он не мог. Когда Шон уехала за мальчиками, Дэвид встал с постели. Он зашел в туалет рядом с ванной и стал рыться на полках, ища противозачаточный колпачок Шон. Она пользовалась им в течение нескольких месяцев после рождения Хэзер, пока Дэвид не подвергся вазэктомии. Но и после этого Шон иногда использовала колпачок в начале менструации, когда кровотечение было особенно сильным, но ей не хотелось отказываться от половой жизни.
Колпачка не было. Дэвид и сам не знал, для чего ему понадобилось вещественное доказательство ее неверности. Застав их вдвоем в постели, он в дополнительных уликах не нуждался.
В кухне Дэвид нашел сумочку Шон. Он расстегнул ее, порылся в одном отделении, затем в другом. Наконец он нащупал пальцами пластиковую коробочку и нашел в ней колпачок, а также сильно помятый тюбик со сперматоцидной пастой. Дэвид положил все это на место и вернулся в постель.
В субботу ровно в десять Ивен явился в спортивный клуб, как всегда в последние четыре года. Пока они вместе шли к теннисному корту, Дэвид был спокоен. Он не мог смотреть Ивену в глаза, но ловил себя на том, что пристально вглядывается в Ивена, как будто видит его впервые. Дэвид смотрел на его мускулистые, темные от загара ноги, крепкие жилистые руки. И думал при этом о том, как Ивен занимается с Шон любовью, как он касается ее своими руками, своим ртом.
Он победил Ивена в обоих сетах. Такое случалось редко. Когда они шли в раздевалку, Ивен взял его под руку своей потной рукой.
– Ну, Дэвид, ты даешь! – рассмеялся он. – Сегодня ты играл так, как будто хотел меня убить.
Дэвид улыбнулся. Он ощущал приятную усталость в мышцах. Но ему почему-то было неловко вдвоем с Ивеном в раздевалке. Он быстро оделся, стараясь не смотреть на тело Ивена.
– Выпьем пивка, как обычно? – спросил Ивен.
– Конечно.
Они подъехали к ресторану каждый на своей машине, как делали это всегда, и встретились за стойкой бара.
– Шон проделала колоссальную работу, выкармливая эту игрунку, – сообщил Ивен, сделав глоток пива. Он пытался вести светскую беседу, и Дэвид смотрел на него с некоторым сожалением.
– Она всю себя отдала этой малышке, – сказал Дэвид.
Ивен поставил кружку и сложил руки перед собой, на стойке бара. Он рассматривал свои пальцы. Когда он поднимал глаза, они блестели, и Дэвиду сдавило грудь.
– Я был настолько потрясен, когда услышал от тебя по телефону, что случилось с Хэзер, что до сих пор не сказал, как я тебе сочувствую.
– Спасибо. Мне пришлось несладко. Ивен кивнул.
– Я понял это из разговора с Шон. Она сама не своя.
Дэвид кивнул головой.
– Ты прав.
– И еще она сказала, что мальчики до сих пор не оправились.
Им принесли гамбургеры.
– Кейту уже лучше.
Ивен кивнул. Очевидно, ему это было уже известно.
– Да, Шон говорила, что доктор ему что-то прописал.
Кейт теперь принимал пилюли перед сном. Похоже, это улучшило работу его желудка. Но Джейми до сих пор мучили кошмары; от этого пилюль еще не придумали.
– Бедные дети, – вздохнул Ивен. – Они ведь прошли через все это от начала до конца?
– Да.
Ивен положил гамбургер обратно на тарелку.
– Если я хоть чем-нибудь могу быть тебе полезным, скажи мне об этом, пожалуйста. Я просил Шон, чтобы она позволила мне взять Кейта и Джейми на уик-энд, чтобы вы могли куда-нибудь съездить или просто побыть вдвоем.
– Ты это предложил? – Дэвид был поражен.
– Да. Я бы с удовольствием провел с ними время. Ты знаешь, я без ума от твоих детей. Но Шон не согласилась. По крайней мере, на этот уик-энд.
– Спасибо за заботу.
– Дэвид, если ты считаешь, что это не мое дело, так мне и скажи, ладно? Но я так люблю вас обоих. Я не могу сидеть в стороне и смотреть, как вы с Шон… Я хочу сказать… Я знаю, что у вас с Шон сейчас не все ладится.
Дэвид смотрел на Ивена, стараясь подобрать нужные слова, и подумал: «Этот человек мне не враг».
– Она страдает, – продолжал Ивен. – Я думаю, ты даже не знаешь, насколько сильно она страдает.
– Она мне об этом не рассказывает. Ивен кивнул.
– Она разгневана. Она срывает зло на тебе, но на самом деле она злится на себя, на Бога, на Хэзер и на все на свете. Ты просто подходящая мишень.
– Она злится на всех, кроме тебя.
Во взгляде Ивена промелькнула настороженность.
– Что ты имеешь в виду?
– Хотя бы то, что она с тобой разговаривает.