Мы с Лесей невольно оглянулись. Вадим приподнялся из-за столика – однако, поскольку находился к нам спиной, по-прежнему не видел нас. Его негодующая реплика адресовалась небольшому носатому человечку, проходившему мимо. Он выделялся среди присутствующих своим не горнолыжным, а обычным одеянием с легким намеком на спортивность: пуховик, джинсы, высокие замшевые ботинки на шнуровке.
Носатый обернулся к Вадиму. Мы с Лесей, чтоб не быть замеченными, плюхнулись обратно на свой диванчик.
– Что я здесь делаю? – саркастически промолвил носатый. – То же, что и ты, Вадик, то же, что и ты. Отдыхаю от трудов праведных.
– Знаю я твои труды, фуй моржовый! – пробасил наш руководитель. – Странно, что ты до сих пор на нарах не отдыхаешь.
Собеседник хихикнул:
– А вот никак! Никак им, Вадичек, не удается. Ни российским ментам, ни европейским. Живу, честно тебе доложу, как сыр в масле.
– Еще бы, с таким-то бизнесом! – презрительно проговорил Вадим.
– Да-а, – продолжил свое собеседник, – домичек у меня трехэтажный в южных краях, яхта опять же, о «Ламборгини» вообще умолчу…
– Зачем сюда пожаловал? – мрачно вопросил москвич.
– Я ж тебе говорю: отдыхать, мой друг, отдыхать, – хихикнул носатый. – Соскучился я, видишь ли, в своих теплых странах по белому снегу да по елкам обмороженным…
– Учти, Панайот, – грозно проговорил Вадим, – увижу, что ты опять вокруг моей жены вьешься, – шею тебе сверну.
– Ой, и Настенька здесь? Приветик ей большой передавай.
– Я не шучу!
– Да успокойся ты, Вадик, – снисходительно молвил собеседник, – теперь я так мелко не плаваю…
– А, в глубину пошел? Гляди, Панайот, как бы тебя акулы не сожрали.
Человечек хихикнул:
– Себя имеешь в виду, Вадичек?
– Да хотя бы и себя. Вырву тебе жабры собственными руками.
Носатый хихикнул:
– Ой, Вадик, ручки-то у тебя коротки, – и отошел.
На нас с Лесей он не обратил ровным счетом никакого внимания. Вадим тоже – мы оставались скрыты от него высокой спинкой. Я слышал его шумное дыхание, слышал, как он в несколько глотков опрокидывает в себя стакан с пивом. Затем молодой человек встал и, по-прежнему не замечая нас, зашагал к выходу из бара, тяжело волоча ноги в горнолыжных башмаках.
И тут произошло неожиданное. Моя спутница вдруг вскочила со своего места и последовала за Сухаровым.
– Ты куда?! – невольно вырвалось у меня.
В ответ Леся лишь приложила палец к губам и исчезла за дверью бара. Ее глинтвейн остался остывать на столе. Я пожал плечами и принялся цедить свою порцию горячего напитка.
…Вернулась девушка минут через десять, довольная и слегка загадочная. Залпом допила свою порцию «глювайна», хихикнула и проговорила:
– Не обижайся, Ванечка. Ты же знаешь, женщины любопытны, как кошки.
Я в упор посмотрел на нее:
– А ты любопытна не только как кошка, но и как частный детектив.
– А, так, значит, тебе Саня рассказал? Или Светка протрепалась?
Я важно ответствовал:
– У меня свои источники.
– Да, я частный детектив, – с определенным вызовом молвила она. – А что, не нравится?
– Нравится, – пожал я плечами.
– Мне тоже.
– А зачем ты за Вадимом следила? Навыки тренируешь?
– Нет. Просто стало интересно.
– И что ты выследила? Он догнал Панайота и забил его лыжной палкой?
– Нет. Но все же кое-что интересненькое заметила.
Она приняла загадочный вид. Девушке явно хотелось, чтобы я ее начал расспрашивать, поуговаривал рассказать. Вот ребенок! Ну, ладно, мне не жалко. Я переспросил:
– Ну, и что ты?
– Представляешь, я заметила, с кем этот носатый Панайот встретился…
– И с кем же? С Бен Ладеном?
Она хихикнула над моей немудрящей шуткой.
– Нет. С тем седовласым плейбоем, что с нами в коттедже живет. С мужем Стеллы.
– Родионом?
– Ну да. Они, этот Панайот и Родион, встретились как друзья и что-то сразу стали обсуждать, весьма оживленно. Жаль, я слов не расслышала.
– Да, интересно… – протянул я. И сразу вспомнил, как позавчера в баре гостиницы в Оулу Родион разговаривал по-фински с каким-то типом. Сначала финн, потом этот Панайот… Да, Родион не очень похож на мирного туриста, прибывшего в страну Суоми отдыхать. Явно у него имеются тут какие-то деловые интересы.
– И еще! – воскликнула Леся. – То, что Родион встретился с этим самым Панайотом, заметила не только я, но и наш Вадим. И ему это явно не понравилось. Он нахмурился и сперва даже, как мне показалось, хотел к ним подойти – возможно, потребовать у них, типа, объяснений. Но потом передумал и в другую сторону направился.
– А тебя они, все трое, не заметили?
– Нет, – хихикнула Леся. – Я умею сливаться с толпой. – И добавила важно: – Это профессиональное.
…В итоге на лыжную прогулку мы с Лесей вышли, когда заполярный день уже стал переходить в сумерки.
Трассы оказались великолепными, лыжи катили, а девушка оказалась сильной спортсменкой. Порой даже я с трудом успевал за ее размашистым бегом. Когда мы отмахали километров десять по освещенной пустынной лыжне, ведущей вдоль подножия горы, остановились на привал. У Леси в рюкзачке нашлись термос с чаем и печенье. Мы отдышались, подкрепились, а потом моя спутница вдруг сказала:
– Знаешь, я думаю… Я вообще-то интуицией не обделена… К тому же с криминальным элементом, увы, встречалась… И, кажется мне… – Она в задумчивости покусала губу: – Что-то здесь назревает… Что-то должно случиться…
– В каком смысле? – не понял я.
– Что-то нехорошее… Возможно, даже – какое-то преступление…
…Назад мы пошли медленным, ровным шагом. Трасса была освещена, и для русского глаза это выглядело столь же странно, как если бы кто-то вдруг расставил фонари на лесной дороге для Снегурки или Морозко. Вдобавок все было устроено по правилам: расчищено, разглажено, оснащено предупреждающими знаками. Мы с девушкой заняли две параллельные лыжни, скользили рядом не торопясь и разговаривали. Иногда нас обгоняли, просвистывая коньковым ходом, словно бешеные лоси, финские сухопарые и длинноногие спортсмены обоих полов.
Леся обладала редким для женщины качеством – она умела слушать. В продолжение темы, затронутой ею – о том, что что-то странное грядет, – я рассказал о том, чему сам стал свидетелем. Во-первых, о растратчике финдиректоре Иннокентии, с которым, по уверению Саньки (впрочем, мой румяный друг ведь и соврет – недорого возьмет), здесь, в Лапландии, Вадим собирался разобраться. Во-вторых, о странных встречах в пустой гостинице городе Оулу: немногословном Родионе, общающемся в баре на финском. И даже о тет-а-тет Вадима со Стеллой в ночном джакузи. Спутница не прерывала моего повествования, вид у нее был сосредоточенным. И только о вчерашнем случайно подслушанном разговоре между Женей и Настей я не рассказал, посчитав их беседу чересчур интимной для передачи.
Леся задумчиво пробормотала:
– А тут еще какой-то Панайот в баре… – И вдруг она вскрикнула: – Ну-ка, кто быстрее до той елки! Раз, два, три!..
31 декабря 200… года
Сегодня, в преддверии Нового года, произошла история, подтвердившая – да с лихвой! – наши с Лесей подозрения о том, что здесь происходит что-то неладное и, возможно, нас ожидают трагические события. Мы не были непосредственными свидетелями преступления, однако по рассказам и уликам смогли составить ясное представление о случившемся…
Но обо всем по порядку. Предновогодний день, опять же по указанию Вадима Сухарова, решили построить следующим образом: с утра – спорт на свежем воздухе, днем – баня (для желающих) и легкий перекус. Затем подготовка новогоднего стола и, наконец, ближе к полуночи – совместная новогодняя трапеза в нашем коттедже.
Мы с Лесей решили с утра отправиться по красной, то есть самой сложной лыжне за пятнадцать километров, на оленью ферму. Узнав об этом, Саня двусмысленно заржал и покровительственно похлопал меня по плечу. Плевать мне было на его намеки. Пока что между мной и студенткой-юристкой не возникло ровным счетом ничего романтического. Отношения складывались абсолютно дружеские. Меня это, видит бог, устраивало. Спутником и товарищем Леся выходила хорошим, а мои любовные потуги могли бы только все усложнить и испортить. Интуитивно я чувствовал, что торопить события не стоит. Может, когда сложится дружба, из нее прорастет нечто большее. А может, и не прорастет.