- Я уже не усну, - покачал головой Себастьян.
- Ладно, - легко согласился Уилл, но глаза его потемнели, и он мрачно добавил. – Твой дружок…
- Не трогай моего дружка, - устало прервал его Монро.
- Договорились, - Штрауссер поднялся с места, взял графин и снова отошел к своему столику. – Тогда тебе придется потерпеть перевязку.
Себастьян начал было приподниматься на локтях, но Уилл, не оборачиваясь, грозно рыкнул:
- Лежать!
Монро на мгновение застыл с видимым раздумьем на лице, а потом медленно опустился обратно, так и не издав ни одного протестующего звука.
Штрауссер вернулся к его кровати с алюминиевой аптечкой и стеклянной баночкой с какой-то мазью кремового цвета внутри. Сел на край, прогнув пружины своим весом, отложил аптечку на прикроватный стол и перевел глаза на Монро.
- Не смей держать себя сам. Обопрешься на меня, - отрывочно бросил Штрауссер, стягивая с Басса одеяло по пояс.
Не выпуская из рук баночку, Уилл обхватил Себастьяна одной рукой за плечи и медленно приподнял, тут же глубже садясь на кровати и подставляя правое плечо и грудь под спину Монро.
- Сказал – не сидеть самому, - угрожающе процедил Штрауссер.
Басс вздохнул и расслабился, передавая Уиллу весь вес своего тела.
- Ковбой, - сумрачно добавил тот.
Себастьян усмехнулся, не отвечая, но ухмылка мгновенно стерлась с его лица, как только Уилл принялся развязывать узлы на бинте, закрывавшем ребра и живот Монро.
- Дышать не забывай, - буркнул Штрауссер, разматывая ткань. – Понимаю, что неприятно, но все же.
- Дышать неприятно? – попробовал сострить в ответ на “зачем ходить” Басс, но бинт скользнул по зашитой ране на боку, и мужчина дернулся от неожиданности, заставив Уилла снова на него рыкнуть.
- Крови нет, гноя нет, - Штрауссер, переложив баночку в правую руку, повертел в левой бинт, тщательно его разглядывая. – Не будешь глупить, пулевая рана тебя даже в глубокой старости беспокоить не будет.
- Я не доживу, - хмыкнул Монро.
Штрауссер не ответил, вкладывая баночку в руку Себастьяну:
- Держи.
Уилл быстро отвинтил крышку одной рукой и, забрав сосуд, поставил его на одеяло.
- Это же ты сделал, верно? - Монро обернулся через плечо. - Я почему-то на сто процентов уверен, что тебе никто не отдавал подобного приказа.
- Шов я трогать не буду, он и так хорошо зарастает, - сообщил на это Штрауссер, делая вид, будто он ничего не услышал, и окуная палец в мазь. – Да, мазь втирается. Будет больно.
- О, неужели..? – с сарказмом начал было Монро, но тут же сжал зубы и замолчал, потом что Уилл уже прикоснулся к области раны на солнечном сплетении и принялся осторожно наносить вязкое вещество вокруг ее краев.
- Расслабься, - бросил Уилл. – Себе больнее делаешь.
- Что это за дрянь? – выдавил Басс, насколько можно незаметнее от Штрауссера сжимая край одеяла в кулак.
- Прогревает. Расширяет сосуды. Обеспечивает больший приток кислорода к тканям, - отрывочно ответил тот. – Тебе от этой информации стало легче?
Монро не ответил, явно стараясь дышать ровнее.
Штрауссер убрал руку, и Себастьян тихо выдохнул, прикрывая глаза. Только для того, чтобы опять распахнуть их, вздрагивая от неожиданности, когда Уилл снова прикоснулся к нему, втирая, на этот раз уже с большей силой, новую порцию мази.
- Ты… Издеваешься… - почти прохрипел Монро, с прежним рвением стискивая в пальцах одеяло.
Штрауссер многозначительно хмыкнул и вместо ответа хмуро проронил:
- Голову опусти. Назад. На плечо.
- Так назад или на плечо? – не понял Басс.
- Назад на мое плечо, - бесстрастно ответил Уилл.
Монро повернул голову настолько, насколько позволяла шея, и изогнул бровь.
- Тебе больно, поэтому ты постоянно подаешься вперед, - ответил на немой вопрос Штрауссер. – Несильно, но подаешься. Делаешь себе при этом еще больнее, потому что зажимаешься, а мне неудобнее работать.
Себастьян промолчал и не пошевелился.
Тогда Уилл просто положил левую ладонь ему на лоб и надавил, опуская его голову себе на правое плечо.
- Ладно, - отозвался Монро, закрывая глаза и не делая попыток прийти в изначальное положение.
Уилл не мог не признать, насколько забавно сложилась вся ситуация. Он лечит пленного его бывшего командира от собственной работы, и при этом будь у него возможность повторить их первое знакомство с Монро, он бы повторил, не задумываясь. Слишком тонко и… интимно получилось, несмотря на присутствие постороннего человека.
Штрауссер закончил втирать мазь, убрал руку и закрыл банку, завинчивая крышку обеими руками перед Бассом.
И, пока Себастьян переводил дыхание, он поменял аптечку и баночку местами, раскрывая первую одной рукой и доставая оттуда новый смотанный бинт.
- Все, последнее страдание, - в голосе Штрауссера в первый раз можно было расслышать действительно усмехающиеся нотки.
- Заткнись, - мрачно буркнул Басс.
Уилл еще раз усмехнулся и принялся за дело.
Когда последний слой был уложен и закреплен, он молча опустил ладонь Монро на живот, поверх оставленной им самим раны, осторожно поглаживая бинты большим пальцем.
- Ты знаешь, это выглядит… И ощущается… Странно, - выдавил Басс, приоткрывая один глаз.
- Смутился, что ли? – Уилл пренебрежительно фыркнул и уже серьезно добавил. – Не переживай, приятель, я предпочитаю женщин.
Женщины женщинами, но знание того, что это именно его работа заставляет Монро судорожно стискивать в руке одеяло и мучительно сжиматься при каждом касании, и что след от нее останется навсегда и на протяжении всей оставшейся жизни порой будет его беспокоить, возбуждало и опьяняло.
Одна сторона отчаянно жаждала вновь причинить ему боль - надавить на рану, или изобрести какой угодно другой способ, но чтобы снова увидеть его выражение лица, услышать прерывистое дыхание, почувствовать, как он дрожит от напряжения, как старается скрыть свою слабость. Другая сторона к его удивлению победила первую: Уилл впервые за много лет поставил что-то иное выше собственного желания.
- Какое облегчение, - наигранно-успокоенно отозвался Себастьян, закрывая глаз обратно. – И…
- Помолчи, - бросил Уилл.
Палатка погрузилась в тишину на пару минут, после чего Монро вдруг шумно выдохнул и окончательно расслабился, откидываясь на Штрауссера.
- Должно меньше болеть, - скорее вопросительно сказал тот.
- Так и есть.
- Вот и хорошо, - ответил Уилл, не сдвигаясь с места и ничего не меняя в своей позе.
========== III-Глава XXVII: Майлз. Шах и Мат ==========
Майлз угрюмо смотрел на медленно распахивающиеся ворота. Сзади почти синхронно передернули затворы его люди – на всякий случай.
Пусть им и пообещали «не стрелять», Мэтисон не знал, чего ожидать от этих людей и уж тем более от их до сих пор неизвестного главаря, чья дочь оказалась у них в плену.
- Надо было все-таки ждать их под прикрытием леса, - недовольно проворчал Киплинг, прищуриваясь и вглядываясь в увеличивающуюся щель между створками ворот.
- Как на ладони стоим, захотят – скосят одной автоматной очередью со стены, - подтвердила Анна – кажется, уже третья девушка Кипа после того, как тот расстался с Энди. Как оказалось, у Дэвида была безумная слабость к существам женского пола, умеющим драться и стрелять.
Майлз махнул в их сторону рукой, призывая к тишине. Да, ход был рискованный, но у них на руках сейчас слишком большой козырь, чтобы противник мог им пренебречь.
Ворота раскрылись настолько, чтобы в них мог пройти один человек. И сейчас же тонкой черной цепью оттуда потянулись люди – все, как один, с автоматами наперевес.
Последним вышел светловолосый мужчина. От остальных его отличала лимонная рубашка и отсутствие любых милитаристских деталей в одежде.
Он что-то сказал своим людям – а в том, что так отличаться может только предводитель группировки, Майлз не сомневался – и медленно пошел навстречу ожидавшим его ополченцам, явно боясь и оттого держась рукой за кобуру с пистолетом, висевшую на бедре.