Глава 6
Рассолодевшие от любви друзья с подругами уже открывали очередной сосуд. Таисия жеманно утверждала, что не пьёт ничего, кроме шампанского, а Люся убеждала её, что для беременного женского организма шампанское — просто яд.
— А вот мы сейчас Шуру попросим, он тебя посмотрит на предмет количества недель! — пообещал Таисии Алик.
— Дурень, тебе намекают, что тут счёт на минуты идёт. — объяснил Миха.
— Нет, пусть Шурочка скажет! — заупрямилась Таисия. — Шурочка, ангелочек, беременная я?
— Я лучше водчонки выпью. — буркнул Шура, разливая в рюмки водку.
— За здоровье присутствующих здесь дам! — возгласил Алик.
Шура поднёс рюмку к губам, но неожиданно отставил её в сторону и посмотрел на Таисию ясными трезвыми глазами. Рот его непроизвольно раскрылся и изрыгнул буквально следующее:
— Хорош придуриваться, у тебя матку в прошлом году вырезали, в Тамбовской гинекологии.
Под мужское ржанье хватанул водки, произнёс обычное «Зело борзо!». И только тут понял, что сказал что — то не то. Таисия зарыдала и вылетела из комнаты. Люся крикнула Шуре, что, мол, не хрена лезть в чужую жизнь, и что вообще всё из-за таких вот кобелей, и выбежала вслед за подругой. И только после того, как хлопнула входная дверь, до «Клуба» дошло, что Шура сказал чистейшую правду.
— Ты что, её раньше знал? — спросил Миха.
— Впервые сегодня увидел.
— А откуда же ты знаешь?..
— Да не знаю, сам обалдел… Я и не хотел ничего говорить…
— Может, лишнего хватил? — предположил Алик. — Я где — то читал, один английский матрос, когда в стельку напивался, начинал на ассирийском или на древнеегипетском говорить…
— Может быть. Крыша-то у меня уже отъезжала, но сейчас всё нормально. Кстати, больно было, когда тебе тесть на заднице слово «х…» вырезал? — спросил Шура и тут же испуганно зажал рот ладонью, глядя на Алика.
По Аликову лицу, которое тут же приобрело меловой оттенок, было ясно, что Шура и на этот раз не ошибся.
Внезапно Алик схватил нож и бросился на Шуру.
— Тебя прибить надо! — заорал он. — От тебя же люди с ума сходить начнут, руки на себя накладывать станут! В зародыше, гниду!..
Миха схватил его за локти, но буйные становятся вдесятеро сильнее, и неизвестно, чем бы это закончилось, если бы не раздался звонок в дверь. Шура побежал открывать. В дверях стояла Тамарка.
Итак, это была Тамарка, что, впрочем, вполне естественно для нормального развития сюжета. Было бы совершенно бессмысленным банально пришить главного героя в самом начале и вывести из этого заскорузлую мораль о тотальном вреде пьянства. К тому же, cherchez la femme, говорят французы, и они правы, — ну что за роман без прекрасной фемины (те две кошёлки абсолютно не в счёт, хотя бы потому, что кроме автора никто о них вскоре не вспомнит. И это зря, ведь с них, собственно, всё и началось!)
А Тамарка тем временем, поставив ногу на обувную полку и представив на мужской суд точёные ноги, обтянутые, несмотря на мороз, чёрным капроном, расстегивает застёжку на сапоге, не забывая, однако, с тревогой смотреть на мужиков. Алик уже остыл, хотя и посматривает злобно в Шурину сторону. Миха ещё на взводе, и шварцнеггеровские ручищи музыканта — астролога находятся в полной боевой готовности. Шура протрезвел окончательно, и теперь с тревогой обдумывает всю странность и необъяснимость положения, в котором он оказался…
Тамарка нежно провела ладошками по ногам, то ли подтягивая чулки, то ли поглаживая одно из своих природных богатств, затем, глядя в зеркало, тряхнула головой, предоставляя освобождённым от шапки волосам занять естественное положение, и, повернувшись к «Клубу», спросила:
— Ну, зайчики, что тут случилось?