Васильев было подумал – «Сон все это»! Но тут его ударило спиной об бордюр.
– Ыыыы, – взвыл он, чувствуя каждый позвонок – какой уж тут сон!
А ребята из книжки кричали: «Оглянись, оглянись Васильев»!
Последних, из тех, что падали, он уже не узнавал. В сознании он держался еле-еле, больше из страха потерять трудовую. Слышал только, что они кричали, и кричали все одно – «Оглянись»!
Так его протащило до центрального сквера. Там трещали и гнулись до самой земли тополя. После была лестница. Васильев кубарем слетел по ней… и подумал еще: «тупик Монастырский, как пить дать!» Еще пару улиц и его хлопнуло об дверь седьмого строительного управления. Ветер внезапно стих.
– Твою мать, часы разбил! – он сидел на ступеньках перед проходной управления и оглядывал себя. Трудовая книжка лежала рядом на асфальте. Васильев аккуратно взял ее и стал собирать растерянные записи. В туалете он умыл лицо и залепил бумажкой ссадину.
– Опаздываете! – упрекнул начальник отдела кадров.
– Извините. Там ветер сильный… и это…
– Что у вас с лицом?
– Порезался.
Кадровик листал трудовую Васильева:
– В книжке-то свободного места нет. Все бегаете, и к нам, небось, ненадолго! А?
Васильев молчал.
– Вот, мастер Зимин хорошо о вас говорит. Рекомендует…
– Я с ним до армии еще работал, на пилораме… И потом тоже!
– Вижу-вижу! Я давно в кадрах, мне книжка трудовая лучше любого мастера о человеке расскажет. Трудовая – не просто документ, трудовая – это и есть вся жизнь человека! Поощрение у вас, смотрю, имеется… Это хорошо!
Васильев сглотнул слюну и огляделся – хорошая контора, линолеум свежий, обои что надо! Сколько платить будут, интересно?
Кадровик, тем временем, копался в книжке.
– Вот, только не знаю в какую вас бригаду…
– В столярную, в какую же еще!
– Так вы ведь и сварщиком были, а сварщики наши на сдельной. У них за месяц больше выходит. Так что?
– Да я варю так себе…
– Потолочный шов держите?
– Какой там! Могу прихватить где-то по мелочи, и то, бывает, соплей навешаю.
– Ну, тогда к Зимину.
Васильев вздохнул и поднялся.
– Получите спецодежду, инструмент, и с обеда приступайте. Я вас сегодняшним числом оформляю…
Васильев сразу метнулся к двери, открыл уже… А кадровик ему:
– Зимин говорил, вы в институте учились?
Опытный попался кадровик, взял и раскорячил в дверях напоследок.
– Не доучились, значит?
– Бросил, – буркнул Васильев и поковылял к столярке.
Кое-как отстоял смену и домой. Пешком идти сил не было. Васильев залез в автобус. Расслабился, расплылся по сиденью и закрыл глаза:
– Ну денек!
Затарахтел мотор, «Пазик» тронулся. Город был спокоен, дома стояли по местам, деревья не шевелились, горели фонари. Все как надо.
Васильев прятал лицо в воротник порванной куртки и трясся. Вдруг, он почувствовал чужую руку на плече и застыл.
– Проезд оплачиваем! – рука ослабила хватку.
Васильев вынул из кармана комок мятых денег, рука забрала их. Васильев так и не оглянулся.
Трудовая книжка лежала в отделе кадров, скрепкой к ней была приколота карточка с надписью «Васильев». Все, что утром из нее выпало… Все – буква в букву – было в ней.
Карьерный лифт
Славик устроился на первую работу в середине лета. Июльское солнце нещадно пекло крышу завода, специалисты конструкторского отдела изнывали от жары. Славик, разомлевший после обеда, окончательно потерял способность соображать. Он бездумно тыкал курсор мыши в монитор, вспоминая, как прогуливал пары по проектированию в Парке Горького. Из оцепенения молодого инженера вырвала вредная офис-менеджер.
– Славик, – приказным тоном обратилась она к нему, – канцелярия приехала, -возьмите накладную и бегом получать бумагу для принтера.
– Вообще-то я – инженер, а не разнорабочий.
– Ой, не смешите Славик, какой вы инженер!
После разгрузки машины Славик курил вместе со слесарем, которого выделили ему в помощь.
– Славик, давай с нами пивка после работы? – предложил рабочий.