Восхитительное, резное здание с множественными старинными статуями и белыми колонами раскинулось широко пред княжной, которая теперь никакого значения не предавала великолепию скульптуры и архитектуры. Она рвалась прямиком внутрь, чтобы только купить билет и отправиться скорее в Англию, надежды на которую были безграничны. На сей раз проблем с покупкой билета не было и уже через десять минут, крепко сжимая его в дрожащей руке, Александра стояла рядом с другим поездом на другом перроне.
– Прощайте, Никита Сергеевич, спасибо Вам ещё раз, – Александра светилась благодарностью, прощаясь с офицером и быстро пожимая руку его.
– Прощайте, Александра, – с хитрой улыбкой ответил Никита Сергеевич, – Удачи, Ваше Сиятельство княжна Маслова, удачи Вам! – изрёк печально офицер, последний раз пожимая руку княжны. От звука собственного имени Алекс передёрнуло, ведь не говорила она офицеру ни фамилии, ни, тем более, звания. Но он так тепло и печально улыбался теперь, что княжна просто не смогла не ответить ему взаимностью. Когда она уже была в вагоне отбывающего поезда, в котором, в отличие от прошлого, пахло свежим бельём и кофе, она остановилась у окна и долго смотрела туда, где сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее уходил преданно глядя в окно и помахивая ей рукою.
«Вот и отчего же он так добр ко мне? – подумала Александра, – ведь это не я помогла ему, я ведь ничего совсем не сделала. Однако, прав был Володя: остались ещё в мире добрые люди». С чистыми мыслями и тёплым сердцем Александра отправилась в Лондон, надеясь на быструю поездку. Предстояло ехать всего девять с половиной часов.
У Александры на сей раз было хорошее отдельное купе, где никто не мог потревожить её и нарушить границ её личного, неприкосновенного пространства. Расположившись относительно удобно на спальном месте, Александра решила почитать предложенный ей журнал «L’Illustration», но через несколько минут она поняла, что всё ей кажется таким бесполезным теперь: и мода, и дизайн, и интерьер. «Зачем они теперь, – думала Алекс, – теперь, когда война и смута? Ведь это так пусто и глупо, однако, теперь я понимаю, должно быть, теперь я знаю, насколько важна настоящая жизнь, и насколько редка она и хрупка, и стоит лишь раз посмотреть косо в её сторону, она отвернётся от тебя или же исчезнет в тишине. Как всё несуразно получилось всё-таки, я только подумала, что жизнь наладится… Вздор! Прекрати, Александра. Ты здесь, а они в ссылке, – прикрикнула она на себя в своей голове, – так что прекрати жаловаться». И от горести снова уткнулась в журнал, который читала автоматически, и на секунду не вчитываясь в смысл напечатанного текста. «Утром, – вдруг снова поймала она мысль свою, – всё важное уже этим утром. Поехать нужно прямо во дворец. А если откажутся везти? Ведь, кто я такая, как я могу доказать? Разве что запонки…но показывать эту драгоценность каждому встречному – неоправданный риск. Найти бы Джона, с ним бы точно никаких проблем не было…но нет, нет, совсем нет времени ехать в Хэмпшир, нужно как можно скорее добраться до дворца, – решила княжна, захлопнув журнал, и выключила свет в купе. – А теперь спать, скорее в царство к Морфею…». Но она не спала, глядя вокруг себя, заостряя внимание на деталях странных или привлекательных, купающихся в лунном сиянии. Вскоре Алекс, потянувшись, легла на кровати, однако глаза она сомкнула отнюдь не скоро: слишком взволнованной она оказалась теперь.
Этой ночью снилось Александре её же воспоминание, повторявшееся в голове её раз за разом. Техническая остановка на вокзале города Выборг. Ночь, темнота и ужасный, яростный ветер. Александра вышла в тамбур и оказалась фактически на улице, не покидая вагон. Оглядываясь вокруг себя, нельзя увидеть совсем ничего примечательного – лишь пустой перрон и старое, несколько заброшенное здание. И только столбы, чёрные железные ободранные столбы стоят повсюду, холодные и страшные. Вдруг Алекс услышала странный, леденящий душу звон, похожий на звон маленького колокольчика. Это от одного из столбов. Звук исходит оттуда. На ближайшем к Александре столбе висит маленький православный крестик на длинной верёвочке, тусклым блеском отдающийся в захудалом свете ночного фонаря. Он по ветру веется и бьётся поминутно о металл столба, издавая этот страшащий душу звук. «Боже, какой кошмар!» – проговорила тихо Александра и забежала обратно в вагон.