Японские танки спокойно и без колебаний разъехались по сторонам, своими бронированными корпусами упираясь в горящие остовы бронемашин и буквально расталкивая их в стороны. Те, что были зарыты слишком глубоко – быстро засыпались камнями, которые зенитчики в нужном количестве сбивали с ближайших зданий.
Мы проехали ещё несколько километров и нарвались уже на воздушную засаду, но тут класс показали наши вертолётчики и зенитки, разметав два вертолёта в щепки, как только они появились на горизонте. В небе над нашими головами стали удивительно часто летать вертолёты, а выше – бомбардировщики и истребители. Стоило нам выехать на открытую площадку, я сразу же понял, что подняв на бой армаду, объявил самый настоящий воздушный бой. Центр Москвы огрызался на всё, что могло летать, огнём зенитной артиллерии – воздух был наполнен взрывами и разлетающееся шрапнелью. На земле пачками рвались бомбы, горели десятки зданий. Стреляли последние оставшиеся пушки “Горизонта”.
Я никогда не видел настоящей войны до этого момента, но несмотря на весь страх, что это зрелище несло за собой, я чувствовал себя в своей стихии.
До центра Москвы оставалось всего несколько километров. Добб и команда были уже у периметра, не давая покоя тамошним пулемётчикам, пока Молотов и Ларсен разряжали заложенные мины и уничтожали противотанковые укрепления.
-Ладно, парни, отходите от периметра и обратно к нам, – приказал я передовому отряду, – Армада!
-Слушаю вас, маршал, – ответил кто-то из пилотов.
-Готовьтесь бомбить периметр Центра! Высотная бомбардировка, самыми мощными припасами!
-Вас понял, товарищ маршал, выходим на нужный курс. Ожидаемое время – семь минут.
Наша колонна остановилась в километре от насыпи, прикрывающей Центр Москвы от бандитов и других нежелательных элементов. К сожалению эта древняя конструкция, ощетинившаяся во все стороны пулемётными гнёздами и снайперскими позициями, могла спасти лишь от слабого дезорганизованного наступления, но не от нас. И пока я думал о нашем прорыве – в ушах раздался голос лётчика, ведущего за собой звено тяжёлых истребителей.
-Бомбы пошли, маршал! Закройте уши!
-Всем зажать уши! – повторил предупреждение я. В основном это казалось всех, на ком не было силовой брони – мой костюм автоматически включил режим звукоизоляции.
Меньше чем через минуту раздался протяжный свист, а за ним десятки, если не сотни мощнейших взрывов. Наши крыли кассетными снарядами, которые рвались как петарды по всему видимому периметру центра. Сила этой бомбардировки была такой внушительной, что после пролёта самолётов насыпь, служившая стеной, сильно потеряла в высоту.
И теперь я был точно уверен, что на ней не осталось ни одной живой души, мины или пулемёта. Дождавшись рапорта об окончании бомбардировки, я показал своим бойцам лапой в сторону насыпи.
-Вперёд!
Танки тут же взревели двигателями – техники решили не мелочиться, и форсировать горку прямо с ходу, чтобы не выстраиваться в колонну и ехать через длинный, опасный проезд – разогнавшись, японские машины буквально взлетели на вершину организованных завалов, и остановились на вершине. Я помахал остальной технике – грузовики и зенитные платформы выстраивались в цепочку.
Танки в это время следили за высотными зданиями со своей высоты. Не прошло и минуты, как кто-то из киборгов засёк что-то на радаре, а вслед за ним засекли и все остальные. Из-за угла какой-то высотки медленно и солидно выполз старенький Т-64, который, при виде того, что его ждёт, попытался скрыться, но был быстро расстрелян. Подбитая туша бронемашины легла посреди улицы, закрывая дальнейший проход неприятелю. Мы подбили таким образом ещё четыре танка – пока проходили наши подкрепления.
Но внезапно кто-то из танкистов откровенно поддался панике, а за ним в эфире воцарился неразборчивый гомон и многие из наших танков начали откатываться назад, за укрепления. Никто из японских водителей не мог пояснить что происходит, лишь один из моих знакомых киборгов сказал:
-На радаре какой-то неопознанный объект.
Я тут же вытащил на головной дисплей свой собственный радар и действительно увидел здоровую красную точку, приближающуюся к нам по центральной дороге, на которой стояли наши. Судя по скорости и расстоянию, до встречи осталось меньше минуты, но почему-то только японские бойцы знали что их ждёт.
Внезапно простая красная точка сменилась фигуркой танка, над которым красовалась надпись: “Модернизированный ракетный танк Т-2”.
-Что это значит? Кронос! – потребовал я по рации, но тут же услышал самую страшную фразу в устах моего лучшего друга.
-О чёрт, – спокойно сказал он, – Бежим.
На дорогу за насыпью выкатил огромный зеленоватый монстр, внешне похожий на танк, но только нижней частью, то есть гусеницами. Всё что располагалось вместо башни, напоминало внебрачный выкидыш системы реактивного залпового огня, пулемёта и пушки противоракетной обороны. Ракетница была странной – шесть вытянутых треугольных секций, сложенных тройками по два полукруга с каждой стороны. Всё это безобразие было установлено на поворотной платформе.
-И что в этом такого страшного? – только и успел спросить я.
Все секции ракетной установки открылись с обоих концов, демонстрируя шесть пусковых установок каждая. Я понял чего в этом танке страшного, когда каждая трубка исторгла из себя по маленькой, но очень быстрой ракете, каждая из которых летела по прямой наводке и взрывалась чудовищно мощным образом. Все наши танки тут же попрятались, а ракетный танк, пока что занятый другой нашей техникой, быстро раскурочил наши припасы и зенитки вместе с ними.
-Нет! – крикнул Чак, видя как взрываются зенитные установки, за одной из которых сидела его жена. Он рванул туда, но я остановил его, схватив за руку.
-Ты сам знал на что идёшь! – рявкнул я, – У нас есть работы и ты пригодишься живым!
Лис одёрнул лапу, но остался со мной.
-Кто сталкивался с этой штукой? – спросил я в эфире.
-Я, но как уничтожить не скажу, – ответил Добб, – При мне таких гадов бомбили!
-Так и мы разбомбим! – сказал я, – Армада?
-Слушаю.
-Нам нужна повторная бомбардировка периметра центра! Мы отойдём оттуда через минуту!
-Отказ, маршал! – ответил мне главный, – Их противовоздушная оборона сильнее с каждой минутой! Нас оттесняют к краю Москвы истребители!
Я смачно матюгнулся в эфире. За то время, пока я успел лишь перекинуться парой фраз с армадой – ракетный танк успел разворотить всю нашу технику до такого состояния, что даже опознать в горе огненного мусора что-то ездящее было малореально. Я сел на склон искусственной насыпи, ожидая хоть какого-то предложения.
-У него слабая броня, – сказал Чак, вскидывая свой гаусс-винтовку, – И много боеприпасов. Попаду хоть в один – ему каюк.
-Подвиги никто не отменял, а? – раздалось откуда-то снизу. Я опустил глаза и увидел, что жена нашего главного бандита цела и невредима, пешком поднималась к нам, ведя за собой практически всех зенитчиков и даже водителей грузовиков.
Чак, бросившись к ней, чуть не сбил лисицу с ног, которая могла кубарем покатиться вниз, но она довольно хладнокровно остановила его, похлопав по закрытой шлемом морде ладонью.
-Он в общем-то не прав – ракетная установка защищена не слабо. Но я выносила такие танки в одиночку.
-Значит встречалась, – спросил я.
-Да, – подтвердила она, – Только беда вся в том, что тот, с которым встречалась я, был без топлива на основной двигатель – он мог лишь крутить башней. Главный козырь ракетного танка – его подвижность.
Я кивнул и подозвал к себе Чака:
-Два наших танка отвлекут его, а ты пали по тракам и гусеницам.
Сказано – сделано. Как только ракетный монстр уехал как можно дальше от самого крайнего танка в нашей цепи, японская машина тут же вскарабкалась обратно на насыпь, взяла на мушку неприятеля и дала залп сразу двумя пушками. Такой мощный, что отдачей танк откинуло назад, за насыпь. Я видел как система защиты нашего неприятеля отстрелила контр-снаряды, которые не сильно ему помогли против двух снарядов сразу, но броня его ракетниц выдержала прямое попадание одного фугаса. Что и говорить – такая техника умела впечатлить.