— Строго говоря, деревня эта не стоит того овса, который съедает лошадь, пока довезет седока. Ее даже на карты не заносили… Но с иной стороны, мы должны были дать урок жестокости… Потому изредка туда стали наведываться отряды, просто проверить — а не вернулись ли они? И вот две недели назад туда заехала группа. Вернулся только один — весь в крови. Утверждал, что якобы встретили там какого-то старика, а затем на них набросилась вурдалака, который и задрал троих товарищей, а его покусал. Казалось бы бред! Мы отправили туда дозор, и действительно нашли тела. Действительно: три человека задраны каким-то животным, вероятно, все же волком. Четвертый тоже изрядно покусан. Что характерно, все четверо — стреляные воробьи. В смысле испытанные боевые товарищи, стреляют с обеих рук. И, кстати, у револьверов барабаны отстреляны. Но противник ушел без потерь. На месте полно кровищи, но неясно чья она.
Чекист задумался, что еще добавить к сказанному. Но ничего на ум не пришло.
— Такие дела, товарищи! Ничего не напоминает?
Аристархов набрал воздуха и выпалил:
— Нет, абсолютно ничего. Я же говорил, у нас был колдун возраста среднего. Здесь же старик да еще с вовкулаком… Нет, совершенно ничего общего.
Чекист неодобрительно покачал головой:
— Вы, товарищ Аристархов, допускаете поразительную близорукость! Это все события одного порядка! Что у нас твориться в губернии? Во всем мире побеждает пролетарская революция, а здесь… Сотня заговоренных от пуль! Вовкулаки! Выходит: диалектический материализм — на свалку! Бессмертное учение Энгельса-Маркса — на фиг…
— Может, следовало бы послать на поиски того самого, покусанного, — осторожно предположил Чугункин. — он этого волка знает в лицо… В смысле в пасть.
— В морду, — поправил Аристархов.
— Все дело в том, что товарищ Овсов пребывает на излечении после боя с нечистой силой. Урон его здоровью причинен немаленький, процесс выздоровления проходит тяжело, так больной плохо переносит сыворотку Пастера…
— Это чего? — встрял Чугункин.
— Прививка от бешенства. — шепотом пояснил Аристархов.
Но человек за столом пояснял далее:
— Долгое время излечение вовсе казалось невозможным и даже рассматривалось решение усыпить больного морфием.
Теперь не выдержал Аристархов:
— Ну как же так его можно усыпить? Он ведь живой человек!
— Не беспокойтесь, мы бы это сделали, когда он превратился бы в волка. Так что все продумано, товарищи… А вы как к этому относитесь? К бешенству-то?
— В детстве кололи от столбняка… — пожал плечами Евгений. — Это вроде от бешенства привит…
— Вот и хорошо, — заключил штатский.
— Но у меня есть важная работа, — попытался привести последний аргумент Клим. — мне поручено подготовить на заводе доклад к годовщине Коммунистической революции.
— Считайте это заданием партии и правительства. В случае успеха операции вы получите достойное вознаграждение. Как задача-максимум вам следует найти и ликвидировать этого недополубога Лехто. После чего вызвать боевую дружину и уничтожить банду Костылева. Вместе с тем — искать старика с вовкулаком. Особые приметы оных вы получите…
— Их тоже… Ликвидировать?.. — спросил Аристархов.
В его тоне явно слышалось нечто наподобие: "За кого вы нас держите? За Неда Пинкертона и Абрахама Ван Хелсинга?"
Но сам чекист был настроен реалистично:
— По всей видимости старик и вовкулака к известности не стремятся, и, вероятно, губернию покинут… А вот угрозу банды Костылева и Лехто недооценивать нельзя… Завтра утром я буду вас ждать тут. За ночь обдумайте и сформулируйте свои предложения. Не стану вас больше задерживать…
-//-А немногим восточнее части под монархическим триколором задумали разгромить части коммунистические. И сделать это не в лоб, а организовать правильное окружение, котел.
Охват был задуман красиво, несимметрично, в стиле Шлиффена.
Центр связывает противника обороной и даже немного отступает, завлекая. Левый фланг подполковника Кузьминова по сильнопересеченной местности пробирается строго на восток, через леса, через болота, обходя укрепленные посты, перерезая коммуникации, перенося через трясины орудия на руках.
Зато правый фланг, усиленный кавалерией, должен был пойти сначала тоже на восток, затем на север, покрыть почти семьдесят верст и встретится с войсками Кузьминова, замкнуть кольцо.
Части подполковника Кузьминова, выполнив боевую задачу, вышли к безымянной высоте, взяли под контроль стратегический мост, ожидая, когда к разъезду подойдут войска Подлецова.
Но подполковник Подлецов поступил в полном соответствии со своей фамилией. Он не стал замыкать наступление, вместо этого взял городишко Великий Кокуй, крупный по названию и местным меркам, но совершенно незначительный со стратегической точки зрения.
Но казалось подполковнику: зачем идти к какому-то разъезду, если можно стяжать славу освободителя целого города.
Взять, к слову городишко было совсем не сложно — только того и дел было, что шмальнуть из трехдюймовки да разогнать взвод красноармейцев.
Узнав об этом, в штабе плевались, рвали волосы, обещали за упокой души подполковника Подлецова поставить прямо тогда, не дожидаясь кончины оного.
Но подлецам, как всегда везет.
Красные не провели регонсценировку, не разведали, что кольцо окружения не сомкнулось. Ударили, вернее, бежали по пути кратчайшему, по лучшей дороге — на Великий Кокуй, полагая, что местный гарнизон держится. И налетели на пулеметную пургу войск подполковника Подлецова.
Убитых на самом деле было мало: у большинства хватило поднять руки и стать под знамена трехцветные. Те, кому это было невозможно по политическим мотивам, по званию просочились вокруг города…
По-хорошему Подлецова надо было или расстрелять или сорвать погоны да отправить рядовым на передовую. Но нет — подполковнику повезло. В городишке было найдено восемь сотен винтовок. А так же на станции Решетнково, отстоящей от города на верст этак семь, разъезд захватил вагон набитый серебром.
Правда, винтовки были итальянской выделки, и патронов к ним в этих краях практически не имелось. Да и с серебром получилась небольшая неувязка. Решетниково, если ехать на восток, был станцией конечной. То бишь отправить вагон в белый тыл оказалось невозможным.
Слитки пришлось выгружать на телеги и везти их за пятьдесят верст на телегах. Где-то треть серебра по дороге пропала.
Генерал Бутусов, руководящий операцией, скрепя сердцем присвоил Подлецову чин полковника и тут же убрал из линейных частей, перевел в штаб.
Подлецов приказа не послушал. Заявил, что красных он бил и бить будет, и объявил себя военным комендантом города.
Можно, конечно, было объявить Подлецова мятежником, но хватало врагов и явных. И генерал Бутусов сделал вид, что так и надо.
Полет
Выходя на улицу, Евгений пробормотал:
— Тятя, тятя, наши сети притянули мертвеца. Наши сети вообще ничего кроме мертвецов не притягивают, потому как в озере этом рыбы отродясь не водилось! так что извольте жрать мертвеца!
— Жень… — заговорил Чугункин.
— Чего?
— Ты прости, когда я сказал, что колдуна видел… Не подумал.
Аристархов совершенно честно махнул рукой:
— Не бери в голову, не думаю, что это глобально что-то изменило. Нас бы все равно послали на поиски. Пошли по домам.
На перекрестке бабушка продавала пирожки.
Евгений остановился около нее, достал из кармана бумажник:
— А с чем у тебя пирожки, бабушка, с мясом?
— Какое тебе мясо, сыночек. Мясо ноне кусается! С горохом пирожки… Будете?
— С горохом так c горохом. Дайте два…
Расплатившись, Евгений принял пирожки и тут же отдал один Чугункину. Бабушка спрятала купюру и зачастила:
— Оно и хорошо, что с горохом, а не с мясом. Вчерась, говорят мальчик у Купцовых пропал. Кто говорит: рванул на Дон к Корнилову, а кто — что его поймали и на холодец пустили: