За закрытыми дверями заговорил быстрей, громче
— Хотите кофе? — спросил колдун.
Афанасий покачал головой.
— Ну как хотите.
Колдун не настаивал. Строго говоря, кофе он заваривал только для себя, не ожидая гостей. Да и вообще — кофе ноне дорого.
В маленькую чашечку Лехто налил ароматную коричневую жидкость, добавил сахара — немного, лишь на кончике ложки. Размешал, сделал первый глоток. Благостно улыбнулся.
— Я вас слушаю.
Афанасий боялся колдуна. Часто спрашивал — отчего тот пристал к сотне. Ведь мог бы запросто обойтись сам по себе. Но нельзя было не согласиться — с Лехто жить было намного проще. Однако, собранный баул наводил на мысль, что колдун куда-то засобирался.
Впрочем, подумал Костылев, с этим можно и подождать. Может, если ему сказать про пост придворного мага, он передумает.
Афанасий открыл рот, чтоб заговорить, но поперхнулся, вспомнив про сидящего в соседней комнате Оську.
— Э-э-э… — пробормотал он, кивнув в сторону дверей.
— Ах, это… Вчера мне попалось довольно интересное заклинание. Не смог побороть искушение попробовать. Думал, это какая-то нелепица, но нет, сработало…
Афанасий открыл рот:
— Да ведь это можно такое войско поднять! Нынче в могилах ведь миллионы…
— Но-но… — осадил его Лехто. — я не говорил, что подыму миллионы. Я и десятка не подыму — заклинание дорогое. А толку от мертвецов мало: лошади их боятся…
— Можно дохлых лошадей найти. Нынче с этим просто…
Лехто продолжал:
— …А еще он медлителен. Я вопрос пока не исследовал, но думаю, далее реакции будут затухать. Затем он ведь довольно уязвим: ему может оторвать руку, ногу…
— Жалко.
— Что поделать… — колдун сделал еще один глоток. — Надеюсь, Вы не имеет ничего против моих экспериментов?
В ответ Афанасий категорично закивал: опыты Лехто обычно не были бесплодными и часто помогали.
— Впрочем, я так понимаю, вы пришли не за этим? — спросил колдун.
Афанасий набрал воздуха побольше и выдохнул:
— Я — царь!
Лехто это не удивило, он даже не изменился лицом.
— Великолепно… И давно это с вами? Я, признаться, ожидал чего-то подобного, но вот так сразу…
Костылев смутился: нет, не то… Cлишком резко ляпнул, не подготовил человека. Надо учесть на будущее.
Немного подумав, продолжил.
— Я вот что подумал… А не объявить ли себя царем?.. Многие пытались.
— Пытались. — кивнул Лехто. — Да плохо кончили. Емельян Пугачев… Три Лжедмитрия… У первого еще что-то получилось, год поцарствовал…
— Ну, мне бы хоть годочек по-царски пожить.
Лехто посмотрел в глаза претенденту на престол так, что тот отвел взгляд. Афанасий понял, что сболтнул лишнего.
Потому затарторил быстро, дабы скрыть свою растерянность:
— Ведь страна, империя отчего рухнула? Оттого, что царь слабину дал! Эвон, Иван Грозный, Петр Первый головы рубили, а страна крепла, росла. Потому что народец страх божий имел! А вот дал Александр Второй слабину, отменил крепостное право — вынул хребет из страны. И поползла всякая гниль! Свобода!.. Распоясались до того, что царя убили, который к слову это самое крепостное право отменил. Страна начала расползаться! Сначала продали Аляску.
Вообще-то с Аляской все обстояло сложней. Ее не продали, а сдали в аренду. На время попользоваться значит, в долг… Лехто так и сказал.
— В долг? — еще более оживился Афанасий. — В долг это хорошо! Возьмем с процентами! Долг надо отдавать! Попользовались и будет! А вот кому его отдавать? Николай Второй неизвестно где и непонятно жив ли. Стало быть Аляску надо вернуть мне! Природному царю Афанасию Первому!
И последнему, — подумал Лехто но промолчал.
— …И если вдруг со всей Россией у нас не выгорит, — продолжал Костылев. — мы там и осядем! На Аляске-то…
— Америка будет в восторге от такой перспективы — не выдержал колдун.
Впрочем, о такой вещи как сарказм, "природный царь", очевидно не подозревал.
— Так вот, о чем… — продолжал Костылев. — Аляска — на хрен. В Польше — Маннергейм, в Финляндии — Пилсудский.
— Наоборот…
— Неважно! Так вот, о чем я… Основой страны должна быть крепкая самодержавная вертикаль! Демократия нам вредна. Ибо выборы — это треволнения, а нашему народу волноваться нельзя ни в коем разе. Надобно чтоб без выборов — от сына к отцу. Вернее — наоборот. Для этого перво-наперво надобно восстановить крепостное право!
— За этим никто не пойдет, — покачал головой Лехто.
— Как это не пойдут!? — искренне возмутился Костылев. — Пойдут бывшие помещики-крепостники. Ну и будущие тоже… мы пообещаем тем, кто придет сейчас душ по пятьсот. А кто позже — тем только по двести. Вот помещики к нам и хлынут! А крепостнический строй — самый человечный. Только при нем человек — главное богатство.