Конституционные демократы также находили удобным для своих целей заострять внимание на таких вопросах, как правительственные акции против несовершеннолетних террористов. Кадеты предпочитали не называть эту категорию экстремистов «террористами» и публично нападали на правительство за гонения на «детей»[75]. Такие думские ораторы, как М. Бобин и Н. Каценельсон, с пафосом восклицали, что «несчастная девочка», только год как окончившая гимназию, была приговорена к смерти (не упоминая о том, был ли приговор приведен в исполнение) или что пятнадцатилетнего мальчика, пытавшегося убить полицейского офицера, по слухам, истязали местные власти[76]. Без сомнения, кадетам было хорошо известно, каким несчастьем для страны были многочисленные несовершеннолетние террористы[77], но затрагивали этот очень щекотливый вопрос представители партии лишь настолько, насколько это было необходимо, чтобы вызвать сочувственное отношение аудитории. Описывая мученичество террористов в натуралистических, часто неподтвержденных и чрезвычайно преувеличенных деталях, кадеты явно желали еще раз скомпрометировать правительство[78].
Отказ осудить революционный террор
Отказ кадетов осудить революционный террор полностью соответствовал всей предыдущей партийной тактике и лишь доказывал то, что Тыркова-Вильямс и другие партийные деятели впоследствии определяли как «жуткое, нездоровое» единодушие, «с которым вся оппозиция, и социалисты, и либералы, отказывались осудить террор»[79]. Еще до созыва I Государственной думы и во время ее первых заседаний, когда правительство казалось чрезвычайно ослабленным, а кадеты были на вершине своего политического престижа, партийные деятели даже не находили нужным скрывать свою подлинную точку зрения, прямо отказываясь осудить политические убийства[80]. Впоследствии при каждом проявлении террористической деятельности, аккуратно фиксирующейся в их периодике[81], кадеты делали все от них зависящее, чтобы обойти вопрос о своем отношении к политическим убийствам слева. Освещая в печати какое-нибудь покушение, кадетские публицисты предпочитали давать лишь «голые факты» и — самое большее (обычно когда среди пострадавших было особенно много случайных людей) – высказывали порицание кровопролитию вообще[82]. Однако и в этих случаях они никогда не забывали тут же напомнить, что ответственным за анархию в России является правительство[83]. Ни в «Речи», которая, как принято считать, стояла на позициях «чистого либерализма»[84], ни в официальном кадетском еженедельнике «Вестник Партии народной свободы» не было напечатано ни одной статьи, прямо и недвусмысленно осуждающей революционный терроризм.
Отношение кадетов к кровопролитию не было постоянным, менялось от случая к случаю и, казалось, в огромной степени определялось политическими взглядами как убийцы, так и его жертвы. Это становится достаточно очевидным, если сравнить реакцию кадетов на революционный террор и на политические убийства справа. Конституционные демократы часто подчеркивали особую опасность, исходящую справа, и постоянно выступали против «Союза русского народа» и других монархических организаций и обществ. В своей кампании против монархистов кадеты неоднократно бросали обвинения в «черносотенстве» и в намерении бороться против революции такими кровавыми средствами, как убийство своих политических противников, особенно энергично выступающих против правительства. Такие попытки, в отличие от попыток, исходивших из революционного лагеря, кадетская партия резко осуждала.
В сравнении с широко распространенными революционными покушениями, нападениями и экспроприациями террористические действия справа были относительно редки[85]. Это, однако, не мешало кадетам настаивать в своей прессе на том, что «черносотенцы» пролили в России такую массу человеческой крови и совершили столько злодеяний, что революционерам-террористам и анархистам за ними никогда не угнаться»[86]. Лишь в нескольких нейтральных по тону строках извещая читателей о покушениях на губернаторов и министров, кадетская «Речь» заполняла свои номера детальными сообщениями об убийстве бывшего думского депутата кадета Михаила Герценштейна, страстно протестуя против «таких безумно-постыдных средств борьбы», «дикого и варварского насилия», «предательски-гнусного… злодейского убийства»[87]. Понятно, что не стоило ожидать от кадетов объективности и выражения равного негодования по поводу убийства какого-нибудь «реакционного бюрократа», с одной стороны, и выдающегося члена собственной партии — с другой. Но когда в течение трех дней были убиты три инженера, «Речь» резко осудила «бессмысленное, слепое, никому не нужное» убийство первых двух, считавшихся либералами, и лишь кратко и довольно безразлично отметила смерть третьего, чья непопулярность среди рабочих была хорошо известна[88]. После получения письма с угрозами от малоизвестной террористической организации — одной из нескольких групп, называвших себя «Бескопромиссными», – издатели кадетской газеты немедленно заявили, что авторы этого письма безусловно являются правыми экстремистами. Их не смутил тот факт, что эти последние выражали в своем письме недвусмысленно революционные идеи[89].
78
См., например, «Речь» 47 (26 апреля 1906), 1-2; 62 (13 мая 1906), 2; 72 (9 апреля 1907), 2; 43 (22 апреля 1906), 1; 46 (25 апреля 1906), 2.
80
См. В.В. Леонтович, История либерализма в России 17fi? 1914 (Париж, 1980), 478, и ГД 1906, 4-1, 138.
81
Кадеты даже собрали и опубликовали статистику политических убийств за период с октября 1905 по октябрь 1906 г.. Но они делали это с определенной целью: показать незначительность террористических актов в сравнении с репрессиями правительства (Двоих. «Погибшие 17 октября 1905 г.-17 октября 1906 г.», Вестник партии народной свободы. 33-35 [Москва, 1906], 1808-1815, 1725-1736).
82
См., например, «Речь» за 1906: 32, 2; 36, 5; 38, 4; 39, 3; 65, 3; 73, 4; 79, 5; 82, 2; и за 1907: 14, 4; 50, 4; 53,3; 108, 2. Большинство этих передовиц и статей не были подписаны, представляя мнение редакции газеты, а не каждого автора лично. Справедливости ради следует сказать, что в одном случае, комментируя массовое убийство солдат и полицейских в Варшаве в августе 1906-го, когда только случайных жертв было более ста, «Речь» отметила, что анархистский террор не имеет оправдания («Речь» 133 [9 августа 1906J, 1).
83
См., например, «Речь» за 23 февраля 1906 и 137 (26 августа 1906), 1; Милюков, Год борьбы, 260-264.
84
Riha, «Riech». A Portrait of a Russian Newspaper», Slavic Review 22 (4) (декабрь 1963), 663.
87
А. Каминка, «Михаил Яковлевич Герценштейн», Вестник партии народной свободы 19-20 (июль 1906), 1220), и «К смерти М.Я. Гер-ценштейна», Вестник партии народной свободы 21-22 (августа 1906), 1313-1315.