Нет, рано Родзянки и Милюковы заговорили о порядке, и не завтра еще наступит спокойствие на всколыхнувшейся Руси. Пласт за пластом будет теперь подниматься страна — все угнетенные, обездоленные, обобранные царизмом и правящими классами — на всем необъятном пространстве всероссийской тюрьмы народов. Петроградские события — только начало.
Во главе народных масс России революционный пролетариат выполнит свою историческую работу: он изгонит монархическую и дворянскую реакцию из всех ее убежищ и протянет свою руку пролетариату Германии и всей Европы. Ибо нужно ликвидировать не только царизм, но и войну.
Уже вторая волна революции перекатится через головы Родзянок и Милюковых, озабоченных восстановлением порядка и соглашением с монархией. Из собственных своих недр революция выдвинет свою власть — революционный орган народа, идущего к победе. И главные битвы, и главные жертвы еще впереди. И только за ними последует полная и подлинная победа.
Последние телеграммы из Лондона говорят, что царь Николай хочет отречься от престола в пользу своего сына. Этой сделкой реакция и либерализм хотят спасти монархию и династию. Поздно! Поздно! Слишком велики преступления, слишком чудовищны страдания, — и слишком велик размах народного гнева!
Поздно, слуги монархии! Поздно, либеральные гасители! Лавина революции пришла в движение, — никакая сила человеческая ее не остановит.
Новый Мир (Нью-Йорк). 1917, 16 (3) марта. № 937.
Трубецкой Е.Н. НАРОДНО-РУССКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
Тяжелый камень спал с души; мы не только освободились, мы очистились, мы вымылись от грязи, прилипшей к России.
В дни великой войны за освобождение народов мы сами были рабами; мы не знали, кому служат те, кто нами руководил, — России или Германии. И мы стали притчей во языцех, посмешищем для других народов. Немцы, указывая на нас пальцами, говорили нашим союзникам: неужели же вы будете защищать «рабов» и их русское варварство. Неужели вы — «освободители» — будете сражаться за порабощение Польши, Литвы и Курляндии. И, издеваясь над нами, наши враги нагло предлагали нашим союзниками заключить мир за счет России.
Стыдно и больно было за Россию; стыдно было смотреть в глаза другим. Другие народы объединились в светлом патриотическом подъеме: все были воодушевлены великим национальным делом; одна Россия, управляемая чуждой и ненавистной народу властью, походила на распавшееся изнутри темное, бесовское царство. Где же был русский патриотизм и чувство национального достоинства? Имеет ли право на уважение других тот народ, который сам себя не уважает.
На этот ужасный, роковой для нас вопрос мы не имели ответа. Раньше самое терпение наше могло оправдываться патриотическими соображениями; надо было терпеть, пока могло казаться, что терпенье спасает нас от поражения. Но, когда стало очевидным, что именно терпенье и ведет нас к неизбежной гибели, ему должен был наступить конец, — иначе Россия не была бы Россией. И везде задавались бы мучительным вопросом: жива Россия или мертва, достойна ли она существовать на свете, не представляет ли она собою «дурное общество», которого должны стыдиться другие нации.
И вот, наконец, мы получили ответ, достойный великого народа. Смыт национальный позор; мы можем говорить с друзьями и союзниками, как равные с равными. Есть Великая Россия, совершившая беспримерный в истории подвиг.
Это — революция единственная или почти единственная в своем роде. Бывали революции буржуазные, бывали и пролетарские. Но революции национальной, в таком широком значении слова, как нынешняя, русская, доселе не было на свете. Все участвовали в этой революции, все ее делали — и пролетариат, и войска, и буржуазия, даже дворянство, не исключая дворянства объединенного, все, вообще, живые общественные силы страны. А потому никто не имеет на нее исключительного права. Это — революция всенародная, в высшем значении слова. Кучка негодяев, управлявшая, вопреки России и против России, собрала против себя всю Россию, и старая власть упала, как созревший плод, пала, потому что она захотела быть выразительницей того чистого самодержавия, которое ни на кого не опирается, а «само держится».
В борьбе за Россию против «пятого фронта» и пробудился русский патриотизм. Помещики, капиталисты, солдаты, крестьяне, рабочие, — все захотели прежде всего быть русскими, а потом уже — представителями своих классов. А потому честь и слава всем. И особый низкий поклон от всех русских главным деятелям последних дней: Государственной Думе, русскому войску, русским рабочим и избранному ими Совету рабочих депутатов. Только бы это объединение сохранилось до того великого дня, когда избранное всеобщим, прямым, тайным и равным голосованием учредительное собрание соберет весь народ и даст общее национальное решение классовым спорам. Пусть до того времени они умолкнут.