Что народ понимает значение своего голоса в этом деле, показывают следующие слова одного крестьянина на киевском съезде:
- Говорят, що не дадут грошей духовенству. А я кажу: хто не даст? Говорят: государство. А я кажу: хто государство? Чи воно не мы, не народ, не громадяне? Государство - мы. И як мы скажемо, що треба грошив духовенству дати, хто ж не даст, як мы схочемо?
И чрезвычайно важно, чтобы народ высказал свою волю, чтобы не партийная теория, а народ решил этот сложный и давний больной вопрос.
Среди всех моральных обязанностей, лежащих в настоящее время на культурных и церковных силах, первое место должно занимать это распространение среди народа самой проблемы взаимоотношений церкви и государства. Дело не в том, чтобы подсказывать народу известный ответ, но прежде всего -в том, чтобы народ понял, что и этот вопрос будет решаться Учредительным собранием, чтобы он отнесся к этому вопросу с вниманием, оценил его значение, его смысл и учитывал его в своих директивах избранникам. Тактика умолчания, какую ведет по всей линии социализм, в этом отношении крайне опасна. Конечно, никто не завинит его в программной неясности. Но одно дело - партийная формула, другое - жизнь. И если свободный народ должен высказаться сам, как должна быть устроена новая жизнь, то и столь важный церковный вопрос должен быть представлен на суд народа, как на его суд отданы другие вопросы. Крестьянские съезды на Украине явно показали свое отношение к своей церкви. Исторически она так связалась с народным духом, что народ ни на миг не усомнился в ее ценности для государства. Пусть же и духовенство, и верующая интеллигенция примут на себя это чрезвычайно важное дело пропаганды в народе вопроса о церкви, чтобы народ понял и оценил его значение, чтобы Учредительное собрание знало народный голос и могло считаться с ним в своем решении судеб церкви.
Всероссийский Церковно-Общественный Вестник.
1917, 25 июня. № 56.
Цаликов А.Т. ШАЛОСТИ РЕАКЦИИ
Кроты контрреволюции усиленно заняты своей работой. Это почти незаметная работа. Те, кто были оглушены первое время громом российской революции и в испуге замерли, ожидая справедливого возмездия за все причиненное стране зло, постепенно приходят в себя и пытаются ориентироваться. Они нащупывают под собой почву. Стягивая свои силы, они протягивают щупальца в разные стороны и бесшумно создают опорные пункты для будущих активных действий. Оправдываются предостерегающие слова: «деятели реакции не краснобаи».
Революционной демократии приходится смотреть в оба. Пока были отмечены две силы, на которые хотят опереться реакционеры в своих контрреволюционных замыслах, это казаки и старообрядцы. Своеобразие бытовых и общественно-экономических условий одних и религиозно-политические идеалы других - вот предполагаемые исходные пункты для деятельности в сторону отторжения этих сил от общедемократического движения в стране. Теперь щупальца реакции протягиваются еще в одну сторону - предполагают использовать: «здоровый консерватизм» мусульман России. Известно, что даже В.М. Пуришкевич в свое время выдавал мусульманам России, не в пример прочим инородцам, аттестат «лояльности». Миллион мусульманских штыков в рядах русской армии и 25-30-ти миллионное мусульманское население - это возможное поле для реакционных воздействий. Но как воспользоваться этой силой? Деятели реакции знают, как можно подойти к мусульманам. Через духовенство. Роль духовенства в жизни мусульман и до сих пор почти исключительная. Объясняется это тем, что в течение многих десятков лет муллы являлись единственными носителями культуры, они были не только пастырями, но и судьями, советчиками во всяких затруднительных положениях, знатоками всяких вопросов.
В прошлом это духовенство русская реакция не раз использовала в целях борьбы с прогрессивными течениями среди мусульман. Есть, очевидно, намерение сделать его орудием реакционной борьбы и в настоящее время. Пользуясь малой осведомленностью русского общества в мусульманских делах, под шумок кем-то на постпомощника военного ахуна Петроградского военного округа назначается Сафа Баязитов, бывший Оренбургский муфтий, арестованный в первые же дни революции. Правда, его вскоре выпустили на свободу, но «освободили» также и от заведывания муфтиатом.
Не удивительно ли, что в революционном Петрограде при военном министре социалисте, на пост помощника военного ахуна попадает яркий черносотенец, человек, всю жизнь боровшийся со всякими прогрессивными течениями в мусульманском мире? И человек этот становится в непосредственное общение с воинами мусульманами, будет истолковывать им в стране события и направлять их волю в ту или иную сторону.