Осенью 1917 г. проблема общественного консенсуса фактически перестала существовать, утопив в партийных разногласиях и государственный подход, и национальные интересы России. Таким образом, вопрос власти - решающий для любой революции - хотя и вращался вокруг судеб Учредительного собрания и заключения мира, приобрел самодовлеющее значение.
* * *
Роль печати в развитии российской Революции 1917 г. стала предметом внимания специалистов с начала советской эпохи, но при этом исследования касались исключительно большевистской военной и/или большевистской партийной печати 27. Отсекался не только другой, значительно более широкий спектр периодики, но высокая степень селекции была присуща отбору газет и журналов, даже отражавших идеи РСДРП(б). Их анализ проводился, как правило, вне исторического контекста, ориентируясь на уже известный результат - Октябрьский переворот и утверждение власти большевистской партии.
Лишь в постсоветский период начали выходить работы, посвященные печати 1917 г., в которых рассматривалось влияние этой «четвертой власти» на ситуацию в целом 28. Авторов интересовали проблемы механизмов формирования общественного мнения, методы пропаганды посредством СМИ, а также изучение этапов конструирования цензурно-репрессивной политики большевиков в период 1917-1918 гг. Ценность периодики в этом смысле огромна, так как фиксируя события, пусть даже и выборочно, в зависимости от партийной принадлежности, она дает живой поток жизни, ту канву событий, которая в известной степени формирует основу историографии. И не вина газет, если эта история впоследствии начинает искажаться.
Другим важнейшим направлением современных исследований периодики революционной России становится комплексный подход, что подразумевает изучение не только максимально широкого объема газетно-журнальной продукции, но использование фондов редакций периодических изданий, личных фондов издателей. То есть исследование истории издательских холдингов, их связей с промышленными кругами, степени вовлеченности в информационный бизнес России периода 1917 г. крупного капитала. Одновременно это наглядно показывает, как решения центральной власти «резонировали» на местах. На данный момент эти аспекты рассматриваются довольно ограниченно, в том числе - по причине плохой сохранности архивных материалов редакций 29.
* * *
Любой историк всегда сталкивается с проблемой восстановления прошлого, свидетелем которого он не являлся. На первый взгляд, языком документа это сделать проще, но в реальности археографическая публикация - особая область исследования. Ей всегда свойственны свои «законы» и «правила», своя мера деликатности. Прежде всего изучение периодики (как, впрочем, и любого другого массового явления) невозможно без представления о «широте» исследовательского поля. Отсюда возникают вопросы учета, библиографирования и первичного анализа всей совокупности «повременных» (в стилистике дореволюционной России) изданий в стране в год революции и особенно - ближе к осени 1917 г. Очевидно, однако, что драматические перипетии эпохи не могли способствовать полноте подобной деятельности. Тем ценнее немногочисленные источники, которые сохранило нам то бурное время, и тем большего уважения заслуживают учреждения, взявшие на себя сложную миссию оставить «память о памятниках» эпохи.
Фактически единственным учреждением, которое начало отслеживать ситуацию на российском рынке периодической печати, стала Книжная палата, хотя изначально это не входило в ее задачи 30. Ее создание новая власть декретировала 15 мая 1917 г., «Наказ» о работе Палаты был опубликован 20 июня, но с учетом всех событий деятельность развернулась только к августу 31. Последовавшие перемены, особенно после Корниловского выступления, привели к раздроблению единой ткани общественной жизни, ухудшению сообщения между регионами страны. Как справедливо заметили сотрудники Книжной Палаты, «трудно себе представить более сложного стечения обстоятельств» в самом начале работы. Если сюда добавить скудость финансирования и отсутствие низового аппарата Палаты, разрушавшуюся на глазах систему доставки корреспонденции, ее постоянное удорожание, сложности с получением и описанием газет и журналов даже в Петрограде, картина становится особенно впечатляющей.
Известный библиограф и историк С.А. Венгеров, возглавивший Книжную палату, а также его соратник приват-доцент Л.К. Ильинский старались придать ее деятельности максимально научный характер. На практике это выразилось в стремлении собрать возможно полные сведения об изданиях, разработать аналитический формуляр для описаний, чтобы подготовить полный перечень. Но скоро от первоначального замысла пришлось отказаться. Определенная часть материалов поступала с опозданием, о немалом количестве газет, журналов, продолжающихся трудов, особенно в провинции, имелись лишь общие сведения, а доля не учтенных до августа 1917 г. изданий не подлежала даже приблизительному подсчету.
27
Изучением периодики применительно к революционным событиям отечественные историки начали заниматься уже в год революций, в 1917 г. Продолжилась эта традиция и в период Гражданской войны - главным образом в русле изучения активности военной печати, ее влияния на события, а также авангардного значения большевистской печати. См.: Армейская пресса // Война и мир. 1917. № 40;
В советский период проблема печати так называемых «непролетарских партий» была частично затронута в едва ли не единственной работе по этой проблеме:
28
29
Можно назвать лишь отдельные работы, появившиеся в конце XX - начале XXI в.:
30
Предполагалось, что библиографированием периодики будет заниматься Комиссия по регистрации текущей литературы, образованная по инициативе Б.С. Боднарского при Русском Библиографическом обществе, однако о ее деятельности сохранились крайне скудные сведения.
31
Собрание узаконений и распоряжений Правительства. Отд. 1. № 109 от 15 мая 1917 г.; № 141 от 20 июня 1917 г.