* * *
Критерии выявления и отбора материалов для настоящего тома, учитывая вышеозначенные особенности отечественной печати осени 1917 г., в любом случае не могли не иметь в своем существе известного «произвола». Безусловно, были отсечены узкопрофессиональные или сугубо научные издания (как, например, газеты «Эхо деревообделочника», «Глиноведение», «Акушерка», «Бурлак» или «Цемент» - таких изданий сотни), равно как и значительное число газет, журналов на языках народов России, которых выходило довольно много (например, газета «Будняк» - орган Вильной «незалежной думки» или «Голос эвакуированных железнодорожников» - на русском и польском языках, или львовский иллюстрированный журнал на украинском языке «Шляхи» и др.).
Не учитывались и официальные издания - как Временного правительства, Советов различных уровней, так и новой большевистской власти, нашедшие гораздо более полное освещение в ряде документальных публикаций 37. Поток нормативных материалов, различных распоряжений и декретов, обязательных резолюций и т. п. был просто огромен. Характеризуя саму власть, эти документы, конечно, не отражают отношение к ней общества. Именно поэтому подобного рода документы почти не попали на страницы настоящего тома.
Во внимание брались прежде всего партийные и широко распространившиеся «общественно-политические и литературные» газеты и журналы. Сильное полевение страны к осени 1917 г., после выступления генерала Л.Г. Корнилова, привело к тому, что газеты так называемого «буржуазного направления» потеряли значительную часть своей аудитории 38. Процесс еще более ускорился после Демократического совещания 14-22 сентября. В то же время давление Временного правительства на большевистскую прежде всего печать к осени 1917 г. не может стать поводом к определению неких «процентов выборки» в количественном соотношении - печати социалистической или либеральной, или консервативной направленности.
Важнейшим критерием для формирования репрезентативного круга периодических изданий является их авторитетность. Несмотря на кажущуюся расплывчатость понятия оно вполне применимо, если учитывать место выпуска издания и тираж, понимать степень влиятельности того или иного средства массовой информации и уровень его информированности в силу близости к определенным политическим кругам, возможный охват аудитории и опору на конкретные классы, группы населения или партии. Безусловно, невозможно сравнивать по уровню воздействия, например, «Кологривский Вестник» или петроградскую «Речь», омскую «Зарю» или читинские «Думы забайкальского учителя». Надо понимать, что не только провинциальные газеты, но даже некоторые центральные не имели квалифицированного корреспондентского штата и довольствовались перепечатками из других органов печати. То есть пестрая картина СМИ должна учитывать также их чисто литературный, публицистический уровень, участие ведущих журналистов, публицистов, политиков.
Проблема вторичности информации в газетном фонде (не только 1917 г.) значительна. Как уже говорилось, провинция черпала новости из центральных газет. Однако, чтобы показать достаточно тесные связи журналистов и газетчиков, мы воспроизводили некоторые такие вторичные материалы, не обращаясь к первоисточнику. Эта «газетно-журнальная кооперация» важна, поскольку представляет страну как единое информационное пространство -даже в условиях войны, революции, далеко не совершенных средств связи.
Существует и проблема эволюции степени воздействия печати, уровня ее убедительности. Доверие аудитории и относительный плюрализм периодики весной 1917 г. к осени сменились агрессивностью пропаганды и той степенью информированности, которая нередко играла еще большую роль, нежели красоты слога. Когда весной 1917 г. печать только обрела свободу, популярность «говорящих голов», обаяние их личности в целом превысили, казалось, все возможные пределы. Общество буквально воспевало то одного, то другого нового (или даже известного ранее) своего героя, влияние личностей на умы было бесспорным. Однако по мере развития политического процесса и понимания невозможности решить все проблемы разом, магизм воздействия на толпы отдельных лидеров начал падать. Прежняя интеллектуальная элита к моменту Октябрьского переворота была в значительной степени обесценена. Таким образом, важнейшими критериями, определившими выбор СМИ для данного тома, стали сама ситуация осени 1917 г. и уровень авторитетности издания в конкретный момент.
37
Официальные документы центральной власти России нашли отражение в целом ряде публикаций, первой среди которых является: Декреты Советской власти / Ин-т марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, Ин-т истории Академии наук СССР. Ред. комиссия: Г.Д. Обичкин и др.; подг. к печати д-р ист. наук С.Н. Валк и др. Т. 1. 25 октября 1917 г. -16 марта 1918 г. М., 1957. М.: Госполитиздат, 1957 и последующие тома.
Значительно большее количество изданий дооктябрьского и советского официоза появилось в постсоветский период: Меньшевики в 1917 году в 3 томах / Под общ. ред. 3. Галили, А.П. Ненарокова, Л. Хеймсона. Т. 3: От корниловского мятежа до конца декабря. Ч. 1: От корниловского мятежа до Временного Демократического Совета Российской Республики (август - первая декада октября). М., 1996; Петроградский Совет Рабочих и Солдатских депутатов в 1917 году. Протоколы, стенограммы, отчеты, резолюции и постановления общих собраний, собраний секций и заседаний Исполнительного Комитета, Бюро Исполнительного Комитета и фракций. (27 февраля - 25 октября 1917 г.)/ Отв. сост. Б.Д. Гальперина. Т. 4. (3 июля - 25 октября). М., 2003; Журналы заседаний Временного правительства. В 4 т. Т. 4. Сентябрь-октябрь 1917 г. / Отв. ред. Б.Ф. Додонов; сост. Е.Д. Гринько. М., 2004. 510 с. [Архив новейшей истории России. Серия «Публикации» / Федеральная архивная служба РОССИИ, ГА РФ.Т. 10]; Протоколы заседаний Совета Народных Комиссаров РСФСР. Ноябрь 1917 - март 1918 гг. М., 2006 и др.
38
Еще летом 1917 г. кадетская партия, однако, располагала по всей России почти 150 изданиями. (См.: